Там, где течет Иравади

К вечеру мы поднялись в Таунгджи. Столица шанов расположена на высоте более 1000 метров. Это небольшой городок, преимущественно одноэтажный. На главной улице расположились административные здания, три кинотеатра, магазины. Вверх по пологому склону просторно раскинулись кирпичные особняки и коттеджи богачей, внизу гнездятся деревянно-бамбуковые домики простого люда.

На Шанском плато здоровый горный климат, красивые пейзажи. Не случайно оно является излюбленным дачно-курортным местом для состоятельных бирманцев. В жаркие месяцы здесь находят спасение многие рангунцы.

Таунгджи весь утопает в зелени и цветах. Каждый домик окружен кустами роз и олеандр, всюду разбиты клумбы ярко-красных пионов, улицы обрамлены зелеными живыми изгородями. И весь городок выглядит удивительно чистым, уютным, здоровым, свежеумытым.

Часов в одиннадцать, когда мы возвращались из кино в одних пиджаках, было довольно прохладно. На ночь добрый служитель гостиницы выдал нам по два одеяла: шерстяное и ватное.

Утром перед отъездом мы сходили на базар. Он расположился неподалеку от шоссе на широкой, плотно утрамбованной площади. Было воскресенье, базарный день. Рядами выстроились крестьянские арбы, а между ними высились горами наваленные арбузы, тыквы, дыни, всевозможные овощи: капуста, длинные и изогнутые огурцы, белая сладкая редька, не менее сладкий картофель, похожий на корявые сардельки, мелкие помидоры, лук, кокосовые орехи, бананы, кое-где белели горки риса. В одном из углов базара грудились белые куры и пятнистые поросята.

Трудно себе представить более живописное зрелище, чем этот праздничный базар в Таунгджи. Будто вся Бирма выставила здесь свои моды. Палауны в темносиних тюрбанах, в хлопчатобумажных пестрых халатах, с массивными серебряными ожерельями на шее. Группа качинских женщин в блузах из грубо сотканного материала, с украшениями из серебряных полусфер и колец на груди и нитками бус на шее. Наконец, гибкие стройные шаны в своих курточках и свободных штанах, с ножами дахами за поясом и в широкополых грибовидных шляпах. Особенно бросались в глаза их суровые красивые лица с правильными чертами и четким вырезом губ. Шаны держались с большим достоинством.

В Таунгджи находится белоснежное здание госпиталя, оборудованного по последнему слову медицинской техники. Его построили и подарили Бирме советские люди. Теперь имя советского человека поминают добром в Шанских горах. Сюда, в госпиталь, добираются люди из самых глухих углов Шанского государства и получают эффективную помощь советских и бирманских врачей. Падаунги, которые за пилюлю аспирина должны были неделю работать на опийном поле, теперь лечатся бесплатно. Слава о добрых делах советской больницы расходится из Таунгджи все дальше.

…Шанские горы, синие, лесистые. Приветливые долины с блюдцами озер и змейками-речками, с зеленожелтыми лоскутками созревающего риса и бамбуковыми домиками. Воздух чистый и вкусный, как вода из горного источника. Там и сям в прозрачное небо, глубокое и синее, поднимаются столбики дыма. Нет, это не дымы походных костров. Это местные крестьяне ^выжигают в лесу участки поля под посев риса или пшеницы, чтобы через год-два бросить их и выжечь новые. Таково Шанское государство, автономная единица Бирманского Союза.

Деревня племени падаунгов

В холмистой долине стремительной Салуин, на юге Шанского нагорья, живет племя падаунгов, т. е. «длинношеих». Такое название они получили потому, что женщины этого племени искусственно удлиняют себе шею.

Только к вечеру мы подъехали к деревне падаунгов. Машину оставили в небольшой рощице у подножия горы, а сами стали карабкаться вверх по крутой тропинке, торопясь не отстать от клонившегося к горизонту солнца. Там, у округлой зеленой вершины, прилепилось селение. Маунг Тейн неожиданно вскрикнул и отпрянул назад. Я испугался: неужели его укусила змея?

«Пустяки, ничего страшного», — успокоил он меня. Маунг Тейн опустился на колени и осторожно разгреб сухую траву и опавшие листья. Под ними в несколько рядов торчали длинные, острые, как шилья, палочки. Он выдернул из земли одну и показал мне. Это был бамбук, заостренный и закаленный на огне до твердости стали. Зарубки на заостренной части делали его похожим на жало. Такой колышек способен пронзить даже обутую в сапог ногу насквозь. Чтобы освободиться от такого жала, пострадавший должен ножом отрезать бамбук и продернуть его, как иглу, через ступню ноги. Некоторые колышки были смазаны ядом. Миновали еще две такие «заминированные» западни и уже в темноте подошли к воротам. После долгих переговоров стражи впустили нас, объяснив, что и замаскированные колышки и запертые ворота — меры предосторожности против ночных набегов орудовавших в то время здесь банд. Ночь провели в бамбуковом домике, устроившись на циновках, расстеленных прямо на полу.