Там, где цветет Ситхмой

Говорят, что это местечко окрестили так англичане в пятидесятых годах прошлого столетия после захвата Нижней Бирмы. Живописный уголок показался пришельцам чем-то похожим на лазурное побережье Неаполитанского залива. С тех пор название Напали укоренилось среди европейцев, а бирманцы произносят его по-своему: Нгапали. Гостиница, за свое сравнительно короткое существование сменившая две фирменные вывески — «Бассейн-отель» и «Стренд-отель», — теперь имеет третью — «Нгапали». Гостиничный комплекс возник здесь, на пригорке у самого моря, под сенью пальм, в 1964 году. Это шесть деревянных бунгало с плетенными из бамбука стенами по одну сторону от веранды открытого ресторана и четыре однотипных строения — по другую. Комфортабельной гостиницу не назовешь, да ведь и приезжают сюда на короткий срок. Турист находит здесь такие природные ценности, которыми едва ли обладают теперь самые фешенебельные курорты: гармонию моря, гор и тропической нетронутой фауны, две мили пустынного песчаного пляжа, свежий бриз, с Бенгальского залива, рассеивающий дневной зной, бескрайний простор водной глади, то темно-синей, то изумрудно-зеленой, то пурпурно-багровой, когда над ней распластывается огненный диск заходящего солнца. Вот набегают белопенные волны, перекатывая по берегу похожие на миниатюрные минареты цветные раковины, вот они отступают, и тогда обнажаются отшлифованные темно-серые каменные глыбы, а вот море, успокоившись, поблескивает световыми лучиками.

Нгапали лежит между древними араканскими поселениями Лоунта и Мьяпьин. Издали они кажутся потонувшими в банановых зарослях среди кокосовых пальм. Подходишь ближе — и пальмовые мачты расступаются, образуя подобие улицы с деревянными хижинами и загонами для скота. Кое-где просушиваются рыбацкие сети, отлеживаются на песке длинные узкие суденышки с кирпичными мангалами на борту, на которых готовится пища во время дальних морских походов. Жители деревни Мьяпьин окружили нас, как только мы пришли туда, и молча, с любопытством стали разглядывать. Европейцы в здешних краях не в диковину, но каждый привлекает внимание. Попытка заговорить с ними по-английски не увенчалась успехом. Как видно, язык колонизаторов здесь так и не привился.

Переводчик нашелся на следующий день, и нам удалось побеседовать с одним из местных старожилов — У Ньи Туном, бодрым, подвижным семидесятилетним стариком с красными от постоянного жевания бетеля зубами и губами. У Ньи Тун заговорил быстро-быстро, словно кто его торопил. Родился он на «равнине зеленого камня», как порой называют эту местность, где жили его предки. Люди пришли сюда, к морю, где легче прокормиться. Корчевали деревья, очищая землю под рисовые посадки, строили рыбачьи лодки. Сейчас в деревне не меньше трехсот дворов, население перевалило за две тысячи.

— Вчера у нас была свадьба, а значит, и людей скоро прибавится, — усмехнулся старик. — А что вы знаете о наших свадьбах? — спросил У Ньи Тун и, не дождавшись ответа, начал свой рассказ о здешнем свадебном обряде.

Араканцы, как и бирманцы, при рождении ребенка получают у астрологов своеобразное свидетельство — «зата». На таком «документе» из пальмового листа отмечаются дата рождения и сочетание звезд в этот день. Перед вступлением в брак молодые люди предъявляют свой зата предсказателю судьбы, который и определяет, будут ли они богаты, удачливы и счастливы в браке. Если сочетание даты рождения молодых и положение небесных светил благоприятны, астролог называет день свадьбы.

Ночь накануне свадьбы проходит в танцах у домов жениха и невесты. Девять умудренных опытом женщин co стороны жениха отправляются в ту ночь к невесте с угощениями, дорогими подарками и цветами на подносах. Они же наряжают ее к предстоящему торжеству. На свадьбе обязательно должны присутствовать буддийские монахи. Еще с утра они ходят по деревне с проповедями, стараясь привлечь к организации такого важного празднества как можно больше народу. Для жениха и невесты отдельно готовится свадебная еда — рисовая паста, два банана, два утиных яйца, две рыбы, два батата, две креветки.

Вечером жених направляется к дому избранницы в сопровождении шаферов — почтенного старца и юноши. И праздничный наряд, и пристегнутая сбоку длинная сабля, и вообще весь его вид выражают мужество, отвагу, серьезность намерений. При входе в дом жениха одаривают серебряными и золотыми тесемками и требуют символический выкуп. Венчает молодых опытная пожилая женщина, которая усаживает их рядом, накладывает зата один на другой, поливает их водой и объявляет, что отныне молодые муж и жена. В знак особого уважения к родителям новобрачные готовят одной и другой сторонам по семь катышков риса. Добрые пожелания, подарки родственников, друзей и знакомых завершают ритуал араканской свадьбы. Неписаные правила предусматривают, чтобы свадьба обязательно состоялась до тинджана — бирманского Нового года — и ни в коем случае после буддийского поста. Если в семье одного из будущих супругов ожидают ребенка, свадьба откладывается.