Там, где живут боги

С этими словами дверь снова заскрипела, и на пороге появился худенький девичий силуэт с двумя закрученными пучками золотистых волос на макушке.

— Подойди к нам, Ферра. Познакомься, дорогой, это моя дочь. Её отец — Люцифер. Змей, так бесцеремонно овладевший мной на нашем с тобой свадебном таинстве.

— Здравствуйте, Никос.

Кроваво-рубиновые глаза жутко сверкнули и тут же скрылись под светлым пушком ресниц.

Никос остолбенел. Он стоял посреди монашеской кельи в самом сердце христианской обители, на священной горе Афон, и смотрел на… дочь нечистой силы… Дочь Лукавого! Может, правы были Ставрос и Мария, и он действительно сошёл с ума? Может, правильно они сделали, что заперли его тут? Ну и пусть. Лучше так, чем одному в бесконечных терзаниях. Лучше с любимой и в безумии!

— Но ты же сказала, что Зевс не согласился на сделку с дьяв… с Люцифером, — косясь на девочку-подростка, решил продолжить Никос разговор со своими «видениями».

— Правильно. Он и не собирался менять своего решения. Это все козни Геры и Гефеста. Ставрос, Мария и Серафим посодействовали им в этом. Хотя Боги могли бы справиться и без них.

— Может, хватит на сегодня информации? Отец устал, не видите? Он еле держится на ногах! — перебил мать Афроникос.

Только сейчас Никос заметил, что брат с сестрой держатся за руки. М-да… Необычная семейка получилась: Богиня, человек, Дьявол и их дети-полукровки.

— А что с Люцифером? Только не надо мне говорить, что сейчас снова скрипнет моя дверь и…

— Нет, — засмеялась Ферра, — отец на многое способен, но в монашескую обитель… Нет, ни за что! Это мама у нас отчаянная.

— Все эти годы я жила в Преисподней, пока не подросла Ферра, — спокойно продолжила Афродита.

— Где? В Аду?!

— Ну… в общем, да. Только я ведь сею любовь и жизнь везде, где появляюсь, не так ли, милый?

— Мама навела там порядок! — гордо заявила маленькая дьяволица.

— В каком смысле? Черти встали на праведный путь?

— Лучше! Они познали любовь и стали парными, как все земные и небесные существа.

— Ты необыкновенная! — Никос повернулся к Афродите.

— Я знаю, — кокетливо согласилась Богиня.

— Я понял, — снова перебил родителей Афроникос, — что мы здесь остаёмся до утра.

— Почему бы и нет? — не понял иронию Никос. — Правда, кровать здесь только одна, но ничего, я могу поспать и у порога.

— Вы издеваетесь? Я не буду спать в этой грязи! Прости, конечно, отец, но твоя постель у бабушки…

Сердце Никоса больно кольнуло иголкой, пронзившей толстый слой воспоминаний.

— А кто-то говорил, что информации на сегодня достаточно, — с мягким укором сказала Афродита.

— Моя мама! Ты жил все эти годы с ней? — воскликнул Никос. — Как она? А Кейси?

— Так, я пойду погуляю по скалам, — сказала Ферра. И, сверкнув на прощание рубиновым глазом, вышла за дверь.

— Ну так вот про постель, — продолжил Афроникос, — она мягкая и тёплая зимой, а летом прохладная и свежая, словно сотканная рукой Афины. Я немного изменил твою комнату. Ты же не обидишься? Всё равно в свои тридцать восемь ты не вернёшься туда, где спал в двадцать один год, правда? Вы же теперь вместе будете жить, не так ли? — И он вопросительно глянул на мать.

— А не присоединиться ли тебе к сестре, дорогой? Не забывай, она впервые на земле, — мягко попросила Афродита.

— Конечно, моя Богиня! — склонившись в притворном реверансе, ответил Афроникос и удалился из кельи.

— Даже не знаю, откуда в нём этот сарказм, — пожаловалась Афродита мужу.

Они вместе рассмеялись и крепко обнялись.

— Я всё ещё не могу поверить, — шептал Никос в божественное ушко, ненасытно втягивая носом долгожданный запах.

— А когда ты верил? — прошептала ему в ответ Афродита.

— Это правда… Ты была как сон… Знаешь, молодым я мечтал об отшельнической жизни. А когда попал сюда… Да что же я про себя-то всё говорю? Ты была… в Аду!

— Не думай об этом, любовь моя. Мы изменили мир, а это главное.

— В каком смысле? — не понял Никос.

— Помнишь о тайне, которую должен был открыть Люцифер взамен на моё пребывание с ним? Готов ли ты её слушать?

— Конечно, а почему ты спрашиваешь?

— Думаю, что тебе нелегко будет принять эту информацию после стольких лет, проведённых в православных молитвах.

— Не важно, говори, любовь моя, не томи!

— Дело в том, что Господь покинул эту планету очень давно. Он не мог смотреть на то, во что превращают учение Его сына Христа священнослужители и так называемые верующие. Алчность, ненасытная борьба за власть в созданной ими иерархии под видом избранных Богом — вот что двигало ими. Они использовали библейские догмы в своих целях, подкупали нужных людей, спекулировали на священных обрядах. В общем, всё продолжало быть так, как и раньше, до пришествия Христа. Его воля не исполнялась, напротив, искажалась и уродовалась. Он был для них диктатором, а природа человеческой души требовала свободы.

— Это невозможно! И когда же Бог покинул эту землю? — Никос был шокирован услышанным.