Там моя мама живёт

Когда мною принималось решение о поступлении в университет, я руководствовался двумя очень простыми соображениями: необходимо узнать как можно больше о том крае, где предстоит жить и работать; надо стараться делать что-то полезное, то, что будет действительно востребовано. Поэтому выбор пал на лесоинженерное дело: мне оно представлялось наиболее сообразным с центром Сибири, а профессию инженера до сих пор считаю одной из наиболее важных, наряду с профессией педагога и врача. Я не бежал за модой на юристов, экономистов и управленцев, мне почему-то всегда казалось, что важнее заниматься саморазвитием и собственной территорией, что починить дверь в подъезде и заменить трубопровод в садовом обществе гораздо важнее, чем триста раз написать, посчитать и сказать об этом.

Моя ещё советская университетская профессура, которой я до сих благодарен, видимо, перед выходом на пенсию, поклялась самой себе, что не выпустит с дипломом инженера ни одного идиота. На первом курсе поток состоял из ста пятидесяти человек, по тридцать в группе. В моей группе до диплома дошли девять человек, а защитились — восемь. Общая картина по потоку не сильно отличалась от нашей: думаю, из первоначального количества студентов навряд ли осталось больше пятидесяти человек. Причём все пять лет нас драли как сидоровых коз, к чести преподавателей, не было ни одного момента, когда бы кто-то пожалел нерадивого студента. Даже эпизод заключительной стадии работы над дипломом был потрясающе показательным. Я несу диплом на рецензию экономисту, дабы получить одобрение своим выкладкам по экономической части. Она берёт мою уже подшитую рукопись, видит, что там много воды не по делу, выдирает прямо из середины все листы моей «экономики», закрывает ее и отдаёт мне обратно, произнося тоном, не терпящим возражений: «Защищайся как инженер!»

Диплом я защитил на отлично. Получив этот условный вексель на выходе из вуза, мне стало понятно, что образованный человек — не тот, кто всё знает, а тот, кто знает, где достать то, чего он не знает. Конечно, попыток найти работу по специальности была уйма, но я продолжал параллельно пополнять свой багаж знаний, не останавливаясь и не зацикливаясь на уже пройденном. Рынок труда говорил мне о том, что очень часто платят не столько за знания, сколько за условия, в которых ты работаешь. Мастер на производстве в городе получает почти столько же или даже меньше, чем любой рабочий на вахте в условиях Крайнего Севера. Когда мне пришёл вызов на работу вахтовым методом стропальщиком, я ни разу не усомнился в правильности своего выбора, собрал сумку и поехал.

За три года я заработал на двухкомнатную квартиру, получил повышение и женился. Конечно же, был пройден достаточно сложный путь, и преодоление трудностей стало нормой, но в конкурентных условиях это ожидаемый итог. Вполне возможно, нашей университетской профессуре хотелось видеть нас на руководящих постах лесопромышленных предприятий, но для этого недостаточно одного желания. На самом деле важно понимать другое — жить нужно для того, для чего ты родился, и совсем не обязательно там, где родился.

Следующий аспект образования — в педагогические вузы идут те, кто не тянет, отстающие по баллам ЕГЭ выпускники школы. Кто получается на выходе? Если учесть уровень заработной платы таких специалистов на старте, то выходят ничем не мотивированные и занятые выживанием люди. Зачем они пойдут в школу, техникум или вуз? Круг замкнулся, и выйти из него можно, только создав конкурентные условия. Надо позволить государству отбить свои кровные за бесплатное образование в счёт трехлетнего гарантированного контракта с молодым педагогом-специалистом. И конечно же, надо поднять уровень заработной платы учителя на совершенно другой уровень: человек должен быть обеспечен средней зарплатой по региону при приёме на работу. Пока он получает только половину, никакие увещевания и плюшки на него не подействуют. Педагоги будут искать себя в других отраслях, никто из них в школу не придёт.