Там мы стали другими

Джеки перестала слушать. Она подумала, что, высказавшись о Харви в его присутствии, ей станет легче. Но, глядя на него, слушая рассказы других, она подумала, что ему, вероятно, тоже пришлось нелегко. Джеки вспомнила, как на острове он говорил о своем отце. О том, что даже не видел отца, с тех пор как они туда перебрались. Думая об острове, Джеки вспомнила Харви в тот день, когда они уезжали. Она забралась в лодку и увидела его в воде. Вряд ли кто когда-нибудь решался зайти в эту воду. Мало того что ледяная, она, как всех убеждали, кишела акулами. Потом Джеки увидела младшего брата Харви, Рокки, который бежал вниз по склону холма, выкрикивая его имя. Лодка отчалила от берега. Все пассажиры уже расселись по местам, но Джеки стояла. Мама положила руку ей на плечо. Должно быть, подумала, что Джеки грустит, и позволила ей постоять несколько минут. Харви не плавал. Он как будто прятался в воде. А потом он стал звать своего брата. Рокки услышал его и прыгнул в воду прямо в одежде. Лодка двинулась в море.

– Ладно, мы поехали, теперь садись, Джеки, – сказала Вики.

Джеки села, но продолжала смотреть назад. Она видела, как отец мальчиков, спотыкаясь, спускается с холма. В руке он держал что-то – палку или бейсбольную биту. Картинка становилась все мельче, по мере того как лодка медленно пересекала залив.

– Мы все прошли через многое, чего не понимаем в этом мире, который создан для того, чтобы или сломать нас, или сделать настолько крепкими, что мы не можем сломаться, даже когда это необходимо, – говорил уже Харви.

Джеки поняла, что отвлеклась и все прослушала.

– Похоже, единственное, что нам остается, – это напиваться, – продолжал Харви. – Дело не в алкоголе. Нет никаких особых отношений между индейцами и алкоголем. Просто это то, что дешево, доступно, легально. Это то, к чему мы тянемся, когда нам кажется, что больше ничего не осталось. Я тоже проходил через это. В течение долгого времени. Но я прекратил пичкать себя байками о том, что алкоголь – единственное утешение в моей безысходности. Что это лекарство против той болезни, каковой является моя жизнь, мой жалкий удел, моя история. Когда мы поймем, что наша история – это то, как мы проживаем свою жизнь, только тогда мы начнем меняться, день за днем. Мы пытаемся помочь таким людям, как мы, попробовать сделать мир вокруг нас немного лучше. Вот тогда-то и начнется история. Я хочу сказать здесь, что сожалею о том, кем я был. – Харви посмотрел на Джеки, и она отвернулась от его взгляда. – Я чувствую и стыд тоже. От него не отмыться за все те годы, что мне осталось жить. Этот стыд подталкивает к тому, чтобы послать все к черту и вернуться к выпивке как средству достижения цели. Я виноват перед всеми, кого обидел за то время, когда в пьяном угаре не понимал, что делаю. Этому нет оправдания. Извинения значат не больше, чем просто… признание того, что ты облажался, причинил боль людям, но больше не хочешь этого делать. И себе тоже не хочешь причинять боль. Иногда это самое трудное. Так что давайте закроем сегодняшнее собрание, следуя нашей традиции, но обязательно послушаем молитву и проникнемся ею. Господи, дай мне спокойствие…

Все подхватили в унисон. Поначалу Джеки не собиралась участвовать в этом, но вдруг поймала себя на том, что вместе со всеми произносит молитву.

– И мудрость отличить одно от другого, – закончила она.

Комната опустела. Остались только Джеки и Харви.

Джеки сидела, сложив руки на коленях. Она не могла пошевелиться.

– Столько лет, – сказал Харви.

– Да.

– Знаешь, этим летом я возвращаюсь в Окленд. Через пару месяцев, на пау-вау, но не только…

– Мы сейчас должны вести себя, как старые добрые друзья?

– Разве ты осталась не для того, чтобы поговорить?

– Я еще не знаю, почему осталась.

– Я знаю, ты говорила о том, что мы сделали, что я сделал на Алькатрасе, как ты отдала ее на усыновление. И я прошу прощения за все это. Я не мог этого знать. Вот только что узнал, что у меня еще и сын есть. Он связался со мной через Facebook. Он живет в…

– О чем ты говоришь? – Джеки встала, порываясь уйти.

– Мы можем начать все сначала?

– Мне плевать на твоего сына, как и на твою жизнь.

– Есть ли способ это выяснить?

– Выяснить что?

– Про нашу дочь.

– Не называй ее так.

– Возможно, она хочет знать.

– Для всех будет лучше, если она этого не узнает.

– А как же твои внуки?

– Не надо.

– Мы не должны продолжать в том же духе, – сказал Харви и снял шляпу, обнажив лысину на макушке. Он встал и положил шляпу на стул.

– Что ты собираешься ему сказать? – спросила Джеки.

– О чем?

– О том, где ты пропадал.

– Я же не знал о его существовании. Послушай, Джеки, по-моему, тебе стоит подумать о том, чтобы вернуться со мной. В Окленд.

– Мы даже не знаем друг друга толком.

– Это бесплатно. Мы будем ехать на машине весь день, а потом всю ночь, пока не доберемся туда.

– Стало быть, у тебя есть ответы на все вопросы?

– Я хочу сделать что-нибудь полезное. Конечно, уже не исправишь того, что я сделал с тобой. Но я должен попытаться.

– Как давно ты в завязке? – спросила Джеки.

– С 1982 года.

– Ни фига себе.

– Этим мальчикам нужна бабушка.