Там мы стали другими

Приятно снова быть в Окленде. Преодолеть этот трудный путь назад. Вот уже год, как она вернулась. Теперь она регулярно получает зарплату, живет в собственной квартире-студии, впервые за пять лет у нее появилась собственная машина. Блу наклоняет зеркало заднего вида и смотрит на себя. Она видит свою версию, которая, как ей казалось, давно ушла. Ту, кого она оставила, бросила ради настоящей индейской жизни в резервации. Кристел. Из Окленда. Она никуда не делась. Она где-то там, в глубине глаз Блу в зеркале заднего вида.

Любимое место Блу, где можно выкурить сигарету, – это машина. Ей нравится, как улетучивается дым, когда открыты все окна. Она закуривает. Всякий раз, хватаясь за сигарету, она пытается хотя бы немного помолиться. Это немного облегчает чувство вины за курение. Она делает глубокую затяжку и задерживает дым. Потом говорит «спасибо» и выдыхает.

Она проделала весь этот путь до Оклахомы, чтобы узнать свои корни, и все, что получила за это – цвет вместо имени. Никто там и не слышал ни о какой семье Красное Перо. Она расспрашивала многих. И теперь она задается вопросом, не придумала ли эту историю ее биологическая мама – может, она тоже не знала собственного племени. Может быть, ее тоже удочерили. Может, и Блу придется придумывать себе имя и племя, чтобы передать историю своим детям, если они когда-нибудь появятся.

Проезжая мимо кинотеатра «Гранд Лейк», Блу выбрасывает сигарету в окно. С кинотеатром у нее много чего связано. Она вспоминает недавний поход в кино с Эдвином, сразу заявленный как «не то чтобы свидание». Вот уже год как Эдвин – ее стажер, помощник по координации мероприятий пау-вау. Оказалось, что билеты на фильм распроданы, поэтому они решили прогуляться вокруг озера. Неловкое молчание на протяжении всей прогулки напрягало. Они оба то и дело начинали фразы и обрывали себя на полуслове, добавляя: «Неважно». Ей нравился Эдвин. Да, он ей нравится. В нем есть что-то такое, что напоминает семью. Может, потому, что у него похожее прошлое. Эдвин никогда не знал своего отца. Как выяснилось, его отец – индеец, к тому же еще и ведущий на пау-вау. Так что эта история их в некотором смысле сближает, но не более того. Она определенно не видит в Эдвине больше, чем коллегу и, возможно, будущего друга. Она тысячу раз говорила ему глазами, что остальное невозможно – и даже тем, что отводила глаза, когда он смотрел на нее с надеждой.

Блу подъезжает к его дому и звонит ему из машины. Он не отвечает. Она подходит к двери и стучится. Ей следовало сразу, как только села в машину, отправить ему сообщение о том, что она уже в пути. Дорога до Западного Окленда без пробок занимает около пятнадцати минут. Почему она не заставила его поехать на поезде? Ах да, еще слишком рано. Но автобус? Нет, у него с автобусом связана какая-то печальная история, о чем он и говорить не хочет. Она с ним нянчится? Бедный Эдвин. Но он действительно старается. И не знает, как его воспринимают люди. Он так болезненно переживает свои физические размеры. Слишком часто и критически говорит о себе, о своем весе. Это вызывает у людей такое же ощущение неловкости, какое испытывает и он сам.

Блу стучит снова, стучит так сильно, что это можно принять за грубость, если бы только Эдвин не заставил ее ждать под дверью в этот день, к которому они так усердно готовились на протяжении стольких месяцев.

Блу заглядывает в телефон, проверяет время, затем просматривает электронную почту и сообщения. Там ничего интересного, и она заходит на Facebook. Все та же унылая лента новостей, которую она прочитала вчера перед сном. Никакой движухи. Старые комментарии и посты. Она нажимает кнопку возврата в меню и на секунду, всего на краткий миг, думает, что надо бы открыть свою другую ленту в Facebook. Там она может найти свежую информацию о том, что ее больше всего интересует. На той, другой ленте Facebook, она ищет настоящую связь. То место, где она всегда хотела оказаться. И она надеялась, что Facebook приведет ее туда. Но и там она не находит ничего полезного, нет никакого другого Facebook, поэтому она выключает экран и убирает телефон в карман. Она собирается снова постучать в дверь, когда перед ней появляется большое лицо Эдвина. В руках у него две кружки.

– Кофе? – предлагает он.

Дин Оксендин