Там, на неведомых дорожках... (СИ)

— Ага, щас, уже бегу, — согласилась дева. — Ты пока карманы оттопырь пошире, я тебе еще алмазов отсыплю…

— У тебя и алмазы есть? — недоверчиво спросил я.

— У меня много чего есть, — недобро прищурилась хозяйка горы. — И алмазы, и яхонты, и смарагды, и лалы, и хрусталь, и оникс, и серебро…

— Не густо, — усмехнулся.

— Что? — судя по интонации и расширившимся глазам, девушка была удивлена.

Она свесила ко мне голову, по живот перегнувшись на балке кромлеха. Ее яркие, как звезды, серо-голубые глаза смотрели на меня с неподдельным интересом. Я хотел вытянуть руку, чтобы коснуться ее серебряных волос, но так и не реализовал этот порыв, усомнившись в его своевременности. Не стоило торопить события.

— Баловство это, цацки, безделушки, хоть и красивые, — пояснил я.

— А тебе чего надо? — строго и чуть обижено, спросила хозяйка.

— Железа, — признался я.

— Железа нет, — категорично заявила девушка.

— Меди? — я сделал еще одну попытку.

— И меди нет, — отрезала хозяйка.

— Счастья? — не удержался я.

— И счастья не… — девушка замолчала, недоговорив, а потом мягко рассмеялась.

Грациозно соскочив с кромлеха, она присела возле меня, едва касаясь своим бедром моего колена. Ее прикосновение опять вызвало сладкую дрожь в моей душе, истому, эйфорию и возбуждение.

— А что такое счастье? — мягко осведомилась она, не сводя с меня чарующего взора.

— Это любовь, — не растерялся я.

Она взяла мою руку и придвинулась поближе, ее волосы мягким покрывалом рассыпались по моему телу, а ее лицо остановилось напротив моего лица. Глаза красавицы-русалки находились напротив моих глаз. В который раз убеждаюсь, что глаза — это зеркало души того человека, который в них смотрит…

— А что такое любовь? — Ее лицо придвинулось еще ближе, теперь наши губы почти соприкасались, а дыхание слилось воедино.

— Это такая болезнь, — нехотя признался я.

— Что?! — переспросила хозяйка горы, слегка отстраняясь.

Хоровод хрустальных огней в ее глазах приостановился, слегка ослабив наваждение. Браслеты покалывали запястья ледяными иголочками. Они, как, впрочем, и я сам, угрозы, исходящей от русалки, не ощущали, скорее — легкое опасение, связанное со способностью моего языка брякнуть какую-нибудь очередную глупость и ненароком обидеть красавицу… Неприятно было ее разочаровывать, ведь она считала, что своими чарами подчиняет мою волю. Очень не хотелось говорить ей правду, но все ее потуги лишь разожгли во мне желание и физическое влечение. Я боялся, что, поняв правду, она прервет контакт и вновь скроется на дереве, тьфу, то есть на столбе кромлеха.

Глаза русалки что-то напряженно искали в моих глазах, но, судя по всему, так не нашли. Она тихо рассмеялась, переместилась к каменному столбу спиной и теперь сидела рядом со мной, а не напротив. Хотя руку не отпустила.

— Моя сестра была права, — сквозь смех сообщила хозяйка горы. — Ты действительно рус.

В тот же миг она пропала, а пространство закружилось в стремительном серо-черном водовороте, сопутствующему пробуждению от этих странных сновидений.

Глава 17. Выживание — горная промышленность (день 8)

Проснулся я опустошенным, и некоторое время продолжал ощущать прикосновения горной русалки и сопутствующий им трепет. Такого опыта общения с русалками у меня ещё не было, тактильный контакт вызывал больший восторг, чем простое созерцание, словно я до этого пил настойку, а сейчас набрался самогоном. И откат-похмелье также ощущался гораздо сильнее.

За ночь я порядком промерз — дров было мало и костер быстро прогорел, а накидка, как я ни старался укутаться, не могла закрыть всего тела, что-то всегда оставалось снаружи. Да и грела она так себе, это ж трава, а не меха.

Солнце уже взошло, но прямых лучей не давало и почти не грело, световой день в этих горах жестко урезался восточной и западной грядами гор. Так что согреваться лучше в движении. Позавтракав вчерашней похлебкой, я отправился в дальнейший путь и приблизительно через полчаса почти полностью согрелся. Двигался я на юг или на юго-восток вдоль скал, искал ущелья и пригодные подъёмы, и к тому моменту как солнце поднялось над восточной грядой вышел на очередное плоскогорье.

Здесь было свежее, скорее всего рядом располагался крупный источник воды. Двигаясь дальше на восток, я услышал что-то вроде журчания или гула и дальше шел уже на звук. Вскоре я вышел к горной реке. Она текла по неглубокому ущелью на север или северо-восток, под уклоном градусов в двадцать и километров через десять вытекала в долину. В южном или даже в юго-западном направлении, метрах в пятистах от меня начиналась красивая система невысоких водопадов. Перетекая от платформы к платформе, переливаясь из чаши в чашу, они словно по ступенькам спускались с горы. Вода в реке была прохладной. Глубина потока колебалась от полуметра до двух.