Там, на той стороне

— Еще бы. Мы с ней стали почти подруги. Сразу после того, как она разрядила о мое лицо всю обойму. Это несколько подпортило внешность… и голос, но в целом я ничуть не изменилась с того времени, что вряд ли скажешь о ней.

— Вы же хотели убить Натана.

— Люди придают слишком большое значение смерти.

Женщина прошла легкой поступью мимо Наоми и села на холодный пол, прямо возле одного из свертков.

— Вы вряд ли рады тому, что ваши дети мертвы.

— Не стоит так говорить, девочка.

Саманта откинула часть брезента. Как и догадывался Джонни, под ним лежало тело.

Лицо частично отсутствовало и обугленный череп уцелел лишь наполовину. И только прядь каштановых волос, по виду которых Наоми признала в них девушку, выглядели нетронутыми.

Женщина провела по ним рукой.

— Вы с другого мира?

Наоми не могла понять, как ей удается, оставаясь слепой, видеть.

— Другой мир? — переспросила Саманта Де Ламаркан. — Так вот как вы его называете. — Хм… интересно. Но нет. Это не так. Нет никакого другого мира.

— Тогда, что вы такое?

— Смотря для кого… для Микки О ‘Брайана я стала смертью, пристанищем боли и ужаса. Для Роберта Купера, золотой рыбкой, из которой он вытягивал желания, как фокусник вытаскивает меченые карты. Для Роуз Грейсон, злобной тварью и злейшим врагом. Я как образ. Метафора зла. Хорошо подобранный костюм для идеального сюжета. Плод больного воображения. Выбери то, что тебе по нраву.

—Как долго, мы будем продолжать слушать весь этот бред? — спросил Джонни. — Ты разве не видишь, Наоми, она морочит нам голову.

— Думаю, Джонни, это вовсе не бред, — ответила Наоми, и он нашел в сказанном некую странность, но решил промолчать.

Саманта не говоря ни слова, подошла к следующему телу. Здесь, голова и вовсе отсутствовала, ее точно срезали с огромной шеи чем-то острым.

«Какая ирония», — подумал Джонни, с презрением. — «А ведь почти точно также он разделался с Марком».

— Вы читали книги Натана Кэмпбелла? — спросила женщина, перебираясь к последнему, самому маленькому свертку.

Наоми ничего не ответила.

— Я не любитель фантастики, — признался Джонни. — Да и какое имеет значение?

— А стоило бы. Я как-то нашла в газете одну фразу о его творчестве.

Саманта развернула тело и Джонни с любопытством заглянул внутрь. Его не пугали мертвые люди. Или те, кто выглядел отчасти как человек.

— Некий Стью М, литературный критик, написал очень интересную вещь.

Она поправила куклу, которую Ким держала задеревеневшими руками и продолжила:

—Натан Кэмпбелл, один из тех немногих, кто не понаслышке знает, что такое настоящий ужас. В его книгах бьется пульс, они обретают собственную волю, таинственным образом пересекающуюся с сознанием читателя.

Саманта победно улыбнулась.

— Я неплохо запоминаю все то, что кажется мне полезным. В отличии от тебя, Джонни.

Джонни усмехнулся.

— И что я такого забыл?

Саманта усмехнулась в ответ.

— Не стоит доверять тому, кто однажды уже хотел тебя убить, — ответила она и стремительно набросилась на него.

От неожиданности, Джонни потерял равновесие и упал. Упругая грудь легла ему на лицо и Джонни почувствовал, как один из темных сосков скользнули по губам. На вкус, как поцеловать сырую землю. Он попытался высвободиться из ее объятий, но она вцепилась в него пальцами так, что еще немного и кожа не выдержит и порвется.

Наоми поблизости не было. Он вообще не видел и не слышал ничего, кроме разъяренной женщины, которая пыталась запустить свои ногти ему в шею и собственное сердцебиение, что с грохотом било в ушах. Ее рука спустилась ниже и что есть силы надавила на ногу, точно в то место, куда Джонни насадил ее на гвозди.

Он завопил от боли и принялся размахивать ногами в воздухе, стараясь потушить горящее пламя пытки.

Саманта вонзилась зубами в руку и язык, как змея зашевелился, прорываясь внутрь.

Джонни собрал все силы и что есть силы закричал: — На-о-м-и-и-и!

В ответ он ощутил, как смыкаются челюсти и брызнула кровь.

Как в бреду, он пытался понять куда обронил дробовик и это единственная мысль, которая давала ему надежду. Еще Наоми. Но она словно испарилась.

Произошло то, о чем Джонни боялся подумать. Эта тварь, скрывающая губительную личину под видом невинной красоты, каким-то образом завладела ее разумом.

Черт! Как же больно! Теперь, Джонни казалось, что он состоит из одной единственной части тела, которую так ненасытно поедала Саманта.

Похоже, кровь придавала ей силы, он ощущал, что давление становилось все сильнее, а ее тело трещало, разрасталось и медленно покрывалось язвами.

Тьма начала сгущаться, будто мир сжимался и ускользала последняя искорка жизни. В уголках его глаз мелькали странные, неясные тени, он слышал шепот, подобный треску камина. Теперь Джонни понимал, что больше не властен собственному телу. Она терзала и рвала, пытаясь разорвать на куски. А все, что он мог-безвольно ожидать конца.

Стоит ли бороться, в попытке продлить свою жизнь еще на пару секунд?

Тут он вспомнил о записке, которую написала ему мама и в голове пронеслась фраза, которая заставила понять то, что он никак не мог сделать всю свою жизнь.