Там, в гостях

– А вообще, повезло, что ты не любитель поспорить. Терпеть не могу, когда со мной пререкаются. Вот Амброз постоянно спорит… Но ты уж поверь мне на слово, приятель, других мест просто нет.

– Вы же сами велели мне убираться отсюда как можно скорее.

– Велел. Но это совсем другое дело. Ты – не я. Или же нет?

Я рассмеялся.

– Очевидно, не вы.

– Вот и я так думаю. Черт, на самом деле я даже уверен.

– Давно вы тут, Джеффри? – спросил я, меняя тему.

– Забыл уже. Несколько месяцев. А что?

– С Амброзом тут познакомились?

– Встретил его в Афинах. Ну, то есть не совсем встретил. Просто упился до потери сознания в каком-то жутко захудалом кабаке. Продираю глаза, а он сидит напротив.

– Он всех незнакомцев приглашает пожить на этот остров?

– Я не говорил, что мы были с Амброзом незнакомы. С чего ты это решил?

– А, понятно. То есть знакомы вы были и раньше?

– Тебе, смотрю, все надо знать? – спросил Джеффри, внезапно снова ополчившись на меня.

– Забавно, я вспомнил, что тоже был знаком с ним прежде, до приезда сюда. Мы оба учились в Кембридже.

Вот сейчас Джеффри, похоже, заинтересовался в беседе.

– Что за колледж? – спросил он резко.

Я ответил.

– Помнишь Хэллоуин 1923-го, тогда кто-то надел ночной горшок на верхушку вашей часовни?

– А что, и правда! Вот вы сказали, и я вспомнил.

– Никто так и не узнал, кто виновник. – Джеффри улыбнулся сам себе с тихим удовлетворением. – Родди Кэлхун, который ходил в Альпы – ну, то есть он так говорил, – сказал: «Чертова часовня хуже любой горы Маттерхорна[37]. На эту проклятую верхотуру никак не залезть. Без крюков точно». Тут он был прав, черт возьми.

– И как же он тогда это провернул? Что думаете?

– А что тут думать? Я знаю. На нее запрыгнули с крыши библиотеки. Это добрых семь футов, да еще без разбега. Спускаться было еще хуже, из-за парапета. Я соскользнул с крыши, и пришлось хвататься за него. Чуть руку себе не вывихнул.

– Так это… были вы?

– Ну да, понятно же.

– Глупый, полагаю, вопрос, но что толкнуло вас на этот шаг?

– И впрямь глупый вопрос. – Джеффри, впрочем, не разозлился на меня и продолжил почти сразу: – Надо же человеку чем-то заняться. А то, что велят делать остальные, это все какое-то… пустое. И потом, треклятая вершина раздражала меня всякий раз, как я проходил мимо вашего колледжа и видел ее. Как и Кэлхун, ох уж эти его усики. Он думал, наверное, что с ними похож на офицера кавалерии. Я терпеть не мог его гонор: полагал, будто все знает. Осел горделивый. И от дружков его меня воротило – вечно они его умасливали. Будто школьницы, ей-богу. Хвастались, как разгромили комнату какому-нибудь бедолаге только потому, что им не понравились его галстуки или фотографии. В одиночку никто из них на подобное не решился бы, разве что когда другие подзадоривали. Какой толк в проделках, если у тебя кишка тонка провернуть все в одиночку? И я сказал себе: уж я им покажу…

– Должно быть, они здорово впечатлились, когда обо всем узнали?

– Так ведь не узнали! Боже, ты что, решил, что я пошел и растрепал им все? Думаешь, мне надо было впечатлить этих свиней? Я же для себя старался, не для них… Если честно, то тебе я первому обо всем рассказал.

Вряд ли Джеффри ждал от меня благодарностей за признание, но сказать что-то было нужно, вот я и ответил:

– Должно быть, потрясающее чувство: сделать что-то, о чем никто не знает.

– Вот здесь ты чертовски ошибаешься, – с поразительной страстью возразил Джеффри. – Не испытывал я потрясающих чувств. Вообще ничего не ощущал. Я же ничего толкового не совершил. Ничего не изменилось.

Не успел я спросить, что он имеет в виду, как к нашему столу вернулся Амброз и сказал, что священник велел одному из местных переправить нас на остров. Его лодка стояла на приколе в бухте на другой стороне деревни, и селянин уже отправился за ней.

– Ну и скоро он будет здесь? – нетерпеливо спросил Джеффри.

– Понятия не имею, мой хороший, – с безмятежной улыбкой ответил Амброз. – Часа через два-три, вряд ли больше.

О том, что лодка причалила к нашему берегу, сообщили уже почти ночью. Пьяные, мы медленно спустились к морю, а когда вышли из оливковой рощи, я заметил, что с моря дует сильный ветер. Забираясь в низко осевшую под тяжестью груза лодку, мы промокли, потому что волны сделались выше. Старик, хозяин лодки, завел подвесной мотор, и мы пошли по волнам; море было и впрямь неспокойно.

Остров постепенно приближался, и вот, на фоне его черного силуэта, мы разглядели две мечущиеся искорки.

– Славно, – заметил Амброз, – они нас увидели.

– Славно? – воскликнул Джеффри. – Больше тебе сказать нечего? Только «славно»? Ты хоть понимаешь, что это значит, дорогой мой друг? Они все это время были на острове!

– Судя по всему, да.

– Тогда их надо повесить за большие пальцы ног и хорошенько выпороть.

Амброз только усмехнулся.