Там за Гиндукушем

– Шнурагх алутюн, мелик-джан!

У прилавка, с которого его назвали по-армянски «князем», Кудашев остановился. Чуть было не ответил на языке Хачатура Джугаэци, автора трактата «История Индии». Вовремя спохватился. Приказал на фарси:

– Мацони, творог чор тан, масло, лаваш!

В минуту корзинка ивовых прутьев была наполнена свежими продуктами: мацони и масло только что с ледника, лаваш – из раскалённого тамдыра!

– Арцах, бастурма? – спросил Кудашев.

Нашлось и это. Хорошо, базар большой, бить ноги и глазеть по сторонам здесь до вечера можно.

– Мёд и лимоны! – закончил покупки Кудашев. Расплатился. Оставил медные шахи сдачи на прилавке. Вышел, провожаемый низкими поклонами. Уже на площади у самой машины его нагнал базарный староста в роскошном зелёном шёлковом халате. Вслед за ним бежал с большим коробом из тростника, покрытым белым платком, чёрный, как африканская ночь, слуга-арап.

– Саиб протектор! Саиб протектор! – зачастил старшина-базарчи. – Хочу пригласить вас на обед! Приготовим всё, что пожелаете – кебаб по-персидски или шашлык по-карски, барашка на вертеле, козлёнка в молоке! Халва, пахлава… Только прикажите. Если захотите, будет музыка, кеманча, сазандар. Красивые пери, совсем девочки. Гашиш кашгарский!

Кудашев жестом остановил поток слов. Спросил:

– Подвалы от мусора очистили? Крыс извели?

– Да! Мусор вывезли, мясной ряд кипятком два дня мыли, торговли не было. Ещё кошек взяли. Они с крысами разделаются. Ядом травить не можем. Народ узнает, никто ничего не купит! Бояться будут. Простите нас, будем чисто жить!

– Хорошо, – сказал Кудашев, тронулся с места. Арап не успел поставить свой короб в машину.

***

На звонок от парадного в доме Барратов Кудашева встретил грум-сипай Музаффар-джи. Кудашев приветствовал его на хинди, Музаффар-джи ответил с поклоном на английском. Принял протянутую ему корзинку, приоткрыл закрывающий её платок, довольно улыбнулся, поклонился ещё раз. Позвал кухарку, свою супругу – бахен Каришму. Увидев Кудашева, Каришма поклонилась, сказала «намасте», сложив ладони рук, поднесённых к губам в ритуальном приветствии белого сахиба.

К больному Уильяму Кудашева не пропустил ночевавший в доме полковой врач военный чиновник Роберт Олдвуд.

На первый вопрос: «Что с капитаном?», ответил:

– Будет жить. Но пять-семь дней – постельный режим. Вовремя начали лечить. Пропусти мы первые два -три дня, и за благоприятный исход ни один врач не поручился бы.

– Что прописали? Хинин?

– Слава Богу, что медицина, и полковая аптечка в частности, имеют хинин на вооружении. Пока других средств нет. Простите, сэр, я попрошу два дня к больному не входить, ничем его не беспокоить. Он еще тяжёл, сейчас спит, вечером будет приступ. Пользую капитана не по справочникам. У меня большой опыт работы с малярией и по Индии, и по Экваториальной Америке. Даю хинин. Но не в порошках, а для большей эффективности ввожу, как делают в Бразилии, сразу в кровеносную систему, внутривенно. Привёз из Рио капельницу. Вчера – ударная однократная доза в один грамм, через шесть часов еще пятьсот миллиграмм. Выдержал! Сегодня и до пяти дней – однократно по семьсот пятьдесят миллиграмм. На шестой день наш капитан будет, как новенький!  Ещё раз прошу – не тревожьте его ни сегодня, ни завтра. Послезавтра – видно будет!

На голоса из своей спальни вышла Кунигунда. Немного смущаясь врача, протянула Кудашеву руку для поцелуя.

– Доброе утро, доктор Олдвуд. Доброе утро, доктор Котович! Будем завтракать?

От завтрака джентльмены не отказались.

Врач Олдвуд взял Кунигунду за руку, достал из жилетного кармана часы, просчитал пульс. Попросил показать язык. Остался доволен.

– Хорошо. Могло быть хуже. Вас спасло здоровое сердце. Постарайтесь не подвергать его перегрузкам в ближайшие две недели. Однако, бледны, леди. Здесь не горная Шотландия. При таком цвете лица похожи на призрак, оставшийся от леди Кунигунды Баррат. Никаких голодных диет, конных прогулок, танцевальных вечеров и прочее! Рекомендую хоть первую неделю хороший стол, свежий лимонад и хоть глоток виски за завтраком!

Служанка миссис Ева раскрыла двери гостиной.

– Завтрак на столе!

– О, что-то новенькое в нашем меню! Никаких пудингов, яичниц с ветчиной. Но пахнет… Есть хочу!

– Сегодня у нас армянский завтрак. Я с утра побывал на «Бозорге», проверил работу санитарной службы. Не в претензии. Прошу: холодное кислое молоко с коричневой «томлёной» пенкой называется мацони, солёный сыр – брынза, лепёшки, тонкие, как писчая бумага – лаваш! Сливочное масло представлять не нужно, свежайшее. Яичница без свинины, но с жареным луком, брынзой и помидорами. Есть и горячее блюдо – долма! Это тефтели из молодого барашка с рисом в молоденьких листьях кишмишного винограда!

– С ума сойти! Вы что, специалист по армянской кухне?

– Я не повар, я, иногда, просто гурман. Если будет ваша воля, леди Баррат, завтра у нас будет ужин по-гречески или по-японски!