Там, за рекою, — Аргентина

Костер понемногу догорал, лишь несколько головешек еще тлело в золе. Мы сидели молча вокруг угасшего огня; перестала ходить по кругу выдолбленная тыква с матэ, молчала и пампа. Мысленно мы были где-то далеко от берегов Теуко, воды которого неслись мимо нас.

Глубоко за полночь гость поднялся, По нему было видно, что эти несколько часов он провел не в Чако. Он попрощался с нами тихим, почти жалобным голосом и исчез гак же таинственно, как и появился.

Спустя некоторое время послышался плеск весла, а затем лодка шумно ткнулась в противоположный берег.

По следам водосвинок

Если взглянуть на карту Чако, то, кроме сплошных линий двух основных рек — Пилькомайо и Бермехо, которая в верхнем течении называется Теуко, встретишь еще ряд пунктирных и штриховых линий. Они обозначают старые русла. Это легко понять, учитывая, что во время летнего таяния снегов в Кордильерах реки несут с собой множество почвенных пород. При незначительном наклоне стока реки не в состоянии вынести их в Парану. Третья чакская река, текущая на север, великолепно отражает этот факт своим названием — Рио-Конфусо — «Блуждающая река». Она каждый раз отыскивает себе новое русло, потом засыпает его огромными наносами и прокладывает дорогу в другом месте. Бездонная липкая грязь, страшно опасная для человека, с наступлением засухи превращается в плотную массу, из которой образуются берега реки.

Мы потратили несколько часов, прежде чем добрались до реки, которая текла у нас под носом. При каждой попытке зачерпнуть воду мы проваливались в грязь. Нам пришлось издалека натаскать к берегу сушняка, соорудить из него надежное основание, а на поперечных бревнах построить примитивные сходни, с которых без опасения можно было бы наклониться к воде.

Добыча первого дня, посвященного знакомству с окрестностями, состояла из двух броненосцев, нескольких чарат и большого хищника каранго, похожего на орла. Правда, мясо его оказалось несъедобным. Зато вечером мы лакомились белым ароматным мясом броненосца, которого перед этим освободили от панциря. В Буэнос-Айресе мясо броненосца считается большим деликатесом, чем креветки и осьминоги, которых доставляют на самолетах из Чили. Второго броненосца начальник экспедиции приготовил по индейскому способу: он запек его прямо в панцире. Из любопытства мы попробовали это особое блюдо, но после первого же кусочка предоставили лакомство собакам. Мясо насквозь пропахло жженой костью. В эту минуту мы ни капли не завидовали индейцам.

Казалось, нам не дождаться утра. Мы навалили на себя брезент, все одеяла, но и это не очень помогло. Ко всему прочему прибавился еще резкий утренний ветер, который сорвал переднюю стенку палатки и унес ее куда-то в болотные камыши. Спальные мешки покрылись инеем. Мы проснулись совсем закоченевшие и мечтая только об одном: чтобы солнце, наконец, появилось над горизонтом.

И вдруг весь мир словно бы разом переменился. Девственный лес пробудился сладостной песней чакских дроздов. На противоположном берегу Теуко целыми стаями прогуливались стройные фламинго. Где-то за спиной раздался сварливый крик попугая, из камыша выглянула пурпурная голова кардинала. На влажной земле вокруг нашего водяного сооружения были видны свежие лисьи следы и совершенно отчетливые следы водосвинок. Они вели на берег и терялись в камыше. Появились все-таки! Сомнения в том, водятся ли водосвинки в районе нашей лагерной стоянки, оказались напрасны. Было решено: мы предпримем экспедицию на целый день, чтобы поймать или по крайней мере увидеть этого самого крупного в мире грызуна, который живет в мелководье и достигает 70 килограммов веса.

Перед выходом мы осмотрели капканы, расставленные вокруг стоянки накануне вечером. Добыча была не ахти какая: две лисицы и одна двуутробка, мясо которой никуда не годилось. Четвертый капкан был пуст. Пройдя с километр вверх по течению, мы натолкнулась на целый ряд следов, ведущих от высоких берегов к омутам. Опять водосвинки! Кое-где следы скрещивались десятками, как будто здесь происходило какое-то сборище этих пугливых животных. Дважды мы встретили совсем свежие следы, в которых только начинала жемчужно сверкать просачивающаяся вода, но каждый раз осторожные животные успевали заметить нас раньше, чем мы их. Эта раздражающая игра в прятки толкала нас все время вперед, мы не обращали внимания ни на голод, ни на жажду, ни на то, что уже давно перевалило за полдень и солнце понемногу начало склоняться к горизонту.

— Здесь! Они должны быть здесь, посмотрите!