Там, за Вороножскими лесами

– Боярин, да ты, никак, стоя спишь? Просыпайся, причаливаем, – улыбка Еремы теперь казалась Демьяну мерзкой.

Выйдя на сушу, Олексич добавил перевозчикам тонкую ордынскую монету. Те принялись радостно благодарить, сетуя, что в разлив народ ехать не хочет, заработка нет.

– Узнал, что на одну сестрицу выкупать меньше, так серебром разбрасываешься, – не преминул поддеть Ерема.

Демьян смолчал.

Через два дня пути они вышли к становищам Темира. Олексич бывал в кочевьях, поэтому ничему не удивлялся: затейливо украшенные войлочными узорами пузатые юрты, дымящие костры, вкруг которых суетливо сновали женщины, шалящие в траве дети, мужчины, холящие лошадей и равнодушно взирающие на чужаков. В Ольгове каждый незнакомец вызывал недоверие и живой интерес, вечный страх заставлял всматриваться в каждую фигуру, замаячившую на окаеме. Здесь же царило умиротворяющее спокойствие, эти люди, уверенные в силе своих нукеров, никого не боялись, они просто жили. И за это спокойствие Демьян сейчас их ненавидел.

Ерема отправил молодого Путшу, предупредить хозяина. Айдар выехал побратиму навстречу. Сверкая на солнце дорогой одеждой, он кинулся радостно обнимать Олексича.

– Демьянка, наконец-то, заждались… – и осекся, встретившись с чужим тяжелым взглядом.

– Ничего сказать мне не хочешь, брат? – Демьян особо выделил слово «брат», припечатывая его к роскошным одежкам побратима.

– Да, я и так вижу, что знаешь, – Айдар отстранился. – Печалишься о сестре, брезгуешь поганым? – обезображивающий молодое лицо шрам стал еще глубже.

– Да то ты мной брезгуешь, не посватался по чести, в жены сестру не взял, в рабынях держишь, брат!

– Как я мог посвататься… – Айдар прервался, заметив любопытные глаза Еремы. – Вперед езжайте, нам потолковать следует.

Побратимы остались одни.

– Да как я мог ее в жены взять? Ты, Демьян, обижаться можешь, но я княжьего рода, от Бодончара⁷¹ всех своих праотцов знаю, а ты всего лишь…

– Ты сын рабыни, – перебил его Демьян.

– Я княжьего рода, и жена у меня нойона дочь была, и приведут мне новую под стать.

– А моя сестра, значит, для утехи? – Демьян чувствовал, что сейчас кинется на побратима.

– Злость в тебе говорит. Я твоей сестре обиды не чинил.

– Обиды не чинил?! Опозорил девку, обрюхатил, холопкой держишь, а обиды не чинил?

– Никто ее холопкой здесь не считает, все у нее есть, то, чего никогда и не было. И слуг я ей дал, и богатства к ногам кинул, в вере не тесню, пусть молится своему Богу. И в юрте она со мной по воле своей живет, наскучит кочевая жизнь, так в Каневе хоромы срублены. И сын коли родится, так рядом со мной встанет. Чего ж тебе еще надобно? – Айдар запальчиво размахивал руками.

– Зачем она тебе нужна была? – с горечью спросил Демьян. – Я же выкуп привез, князь дал. Все бы тебе сполна отдал, не хватило бы, так мечом отслужил бы. Ведь только рукой махни, тебе девок любых приведут.

– Мне любые не нужны, мне Сугар приглянулась. Сугар – это звезда на небе есть. Я зову ее так.

По мечтательной улыбке Айдара Демьян понял, что сестру ему не выкупить ни за какие деньги.

– Силой взял? – спросил он исподлобья.

– Не знаю.

– Как не знаешь?

– А так, не знаю. То я тебе сказывать не хочу. Не брезгует она мной – уродом искалеченным, нежна да ласкова. Тепло мне с ней. Понял? Да тебе не понять, у тебя-то и жены нет.

– Есть, – мягко, оттаяв, сказал Демьян.

– О, Демьянка, так ты успел в Ольгове жениться! – обрадовался перемене темы Айдар.

– В Вороноже оженился на дочери воеводы. Вернусь, так поеду за ней, при отце она пока сидит.

– Вот Сугар обрадуется!

– А Дуняша как? – вспомнил Демьян о меньшой.

– С дочками моими играет, верхом научилась скакать. Поехали, сам все увидишь.

– Ее то выкупить дашь?

– Зачем выкупать? Так забирай. Демьян, зачем обижаешь? Я тебя с миром позвал, думал порадуешься за нас.

– С сестрами переговорю, так и порадуюсь, – недоверчиво прищурил глаза Олексич.

Стан Айдара ничем не отличался от уже промелькнувших пред глазами ольговцев кочевий. Те же костры с дымящейся едой, те же юрты в полукруге, с красивым белым шатром в центре, женщины, дети, собаки, лошади, овцы. Размеренная по обычаям предков кочевая жизнь.

Стайка маленьких девочек играла с кривоногой собакой, заставляя ее чудно извиваться тощим телом, подпрыгивая за кокой-то подачкой. Самая высокая из девчонок, вскинув голову, радостно вскрикнула и побежала, путаясь в полах дели⁷², прямо на Демьяна.

– Братец, братец! – вопило это странное существо.

Быстро спрыгнув с коня, Олексич подхватил на руки, налетевшую на него пушинку.

– Дуняшка, ты? – рассматривал он сестру: загорелое на весеннем солнышке лицо, заплетенные на степной лад косицы. – Половчаночка ты моя.

– А у тебя бородища гуще стала и волос вон седой блестит. Так тебя старого девки-то любить не будут, – Дуняшка жалостливо погладила брата по щеке.

– И не надо, – рассмеялся Демьян, целуя сестру. – Оженился я, подружье⁷³ чай и седой сгожусь.

– Без меня свадьбу сыграл, – надула губы Дуня.