Там, за зорями. Пять лет спустя

…Анька не обманула, вид здесь, с высокого берега Днепра, действительно открывался необыкновенный. Синее небо отражалось в серебристой поверхности реки. Солнечные блики сверкали в этой глади, которую ласкал ветерок. На другом берегу зеленели кусты ракитника. К запаху воды примешивался аромат зацветшей где-то неподалеку сирени. Мошек, роившихся над головами, то и дело уносило порывами ветра, разгулявшегося на просторе. Он то и дело подхватывал и развевал распущенные волосы Златы, заставляя ее смеяться, блаженно жмуриться и приглаживать их. Девушки заказали себе пирожные и большие чашки кофе. Лешка предпочел облепиховый морс и чизбургер. Димка пил пиво с солеными орешками и чипсами, на которые посягала и Анька, заедая слишком сладкое пирожное. Так хорошо было просто сидеть в компании близких людей, ни о чем не думать, отключившись от всех проблем и забот, не торопиться, расслабиться, получать удовольствие от этого чудесного майского дня.

— Злата, а ты еще про Гошу Лешке расскажи! — оживлялась Аня, когда разговоры между ними затихали. Полянской казалось, а впрочем, так оно, наверное, и было на самом деле, ее сестра больше, чем кто-либо другой из них радуется этому дню и их прежней близкой компании. Ведь прошло уже несколько лет с тех пор, как они вот так же вчетвером, уложив детей спать, засиживались где-нибудь под сенью винограда в старой садовой беседке или у костра, на веранде или в столовой. Анька, конечно, была не так привязана к деревне и большому дому, где прошло их детство, но бывать там любила, дорожа родственными узами, была искренне привязана к Леше и Злате. Конечно, она переживала их расставание и все то, что ему предшествовало. Как и все обитатели старого дома, Аня так и не смогла принять Дороша. И сейчас, как и Злата, она просто светилась от радости, получая невероятное удовольствие, проводя день в этой компании. Глядя на ребят, она невольно думала: а вдруг? А вдруг все еще возможно вернуть и исправить?

Анька не была проницательным человеком, да этого и не требовалось, чтобы распознать взгляд, которым Блотский окидывал бывшую жену. Для него ведь, как и прежде, во всем мире только она одна и существовала. Ане до невозможности было жаль Лешку, а вместе с жалостью в душе поднимались негодование и злость на Злату. Как? Ну как она могла променять такого парня на Дороша? Вот уже два года Аня задавалась этим вопросом, но ответа на него так и не смог ла найти. Виталя не пара Злате, это понимали все, и, кажется, даже он сам, а Полянская зачем-то продолжала за него цепляться.

— Ой, Анька, хватит уже про Гошу, а то ты ведь снова будешь хохотать до слез!

— Злат, ну расскажи! Ну, прикольно же! — не отставала Аня.

— Ага, прям, цирк-шапито на выезде!

— А что за Гоша? — поинтересовался Блотский.

— Гоша — это утка! — сдавшись, начала Злата. — Алка Масько еще прошлым летом купила трех утят и двух цыплят. И вот каким-то образом, путешествуя из деревни в деревню, сумела вырастить огромную бройлерную курицу, которая сейчас благополучно обитает в будке с Шариком, и селезня, которого она назвала Гошей. Остальная живность за год пропала, а эти вот остались. Так вот в чем суть-то рассказа всего… Зашла я к ним как-то на днях, Алка просила рассады помидоров принести. Ну и Гошу, естественно, встретила, он как раз во дворе расхаживал. Мы в дом вошли, а когда вышли, его на веранде встретили. Тут-то я и обратила внимание на веревку, к его лапе привязанную. Ну, я решила, селезень запутался где-то, да не тут-то было! Он, оказывается, ходит за Алкой повсюду: и на огород, и на деревню — вот она его за лапу и привязывает! — улыбаясь, закончила она рассказ, не глядя, однако, на родственницу, которая снова стала давиться от смеха.

Знала, что если посмотрит, они снова, как вчера, будут смеяться до истерики, глядя друг на друга.

— Ох, ешкин кот, товарищи, я же совсем забыла! Мне ж надо было на рынке глянуть подругу для Гоши, Алка очень просила! — легонько стукнув себя по лбу, воскликнула она.

— Златка, заткнись! — закричала Анька сквозь смех.

Леша улыбнулся.