Там, за зорями. Пять лет спустя

Леша так и остался стоять, поглядывая на девушек.

— Ань, ну а что нового в деревне? Что тут интересного было, пока мы со Златой покоряли Витебск? — спросил он.

— Злат, давай и мы передохнем! Пошли, посидим? И вообще, все, что можно, мы тут уже оборвали, теперь разве что лестницу ставить придется с соседской стороны! — обернулась Анька к Полянской и, не дожидаясь ее согласия, прямо с миской в руках перебралась на край навеса, что выходил на улицу, и уселась, свесив ноги вниз.

Впрочем, Злата возражать не стала и последовала ее примеру.

— Лешка, пока вы со Златой покоряли Витебск, мы тут, безусловно, переживали за вас, а в деревне бурно обсуждали свадьбу Масько и ваше присутствие на ней в качестве свидетелей. Маськи, конечно, загордились… Но мы так и не поняли, с чего это вдруг вы согласились быть у них свидетелями? — спросила Анька.

— Так Толик же при нас с Лешкой предложил Алке расписаться, мы ж на самом деле были свидетелями и пообещали быть свидетелями на свадьбе! — поведала Полянская.

— Ну вы даете! — присвистнула Анька. — Может, еще и с подарками приехали?

Леша и Злата переглянулись.

— Разве что с чисто символическими, — ответила Злата, не став вдаваться в подробности.

— Ну а бабушки, как там наши старушки поживают?

— Злат, да ты ж знаешь, я не особенно интересуюсь общественной жизнью в Горновке, бабки у меня в приятельницах не ходят. Хотя, пока вы отсутствовали, как-то вечерком собрались тут у нас на лавочке, наша соседка через дорогу пришла, подруги твои с начала деревни подгребли, мама моя вышла, ну и твоя тоже… Сошлись, пустились, как обычно, в воспоминания. Кого только не вспоминали. И каких-то знакомых, живших когда-то в деревне или рядом, людей, с которыми работали или просто жизнь сводила, где только могла. Знаешь, их как послушаешь, так правда начинаешь верить в то, что земля в буквальном смысле круглая. Они встречали где-то каких-то знакомых, знакомые которых знали их общих знакомых, и это казалось бесконечным. Кто-то на ком-то женился, кто-то с кем-то был в родстве. Пустившись в воспоминания, старушки могли пересказать биографию не одного поколения, украсив ее смешными или грустными, трагичными или, наоборот, счастливыми подробностями.

— Ой, блин, совсем же забыла! Дядь Юр, расскажите Злате, кто там на деревню вернулся и сейчас занялся ремонтом дома! Ну, тот, помните, про которого Масько рассказывал. Он, говорит, еще и помогает ему…

— А, Галко… — протянул папенька. — Да, вернулся, дом ремонтирует. Толик ему помогает.

— А кто это? — спросила Злата. — Я что-то и не помню, чтобы в их доме кто-то жил или приезжал. Помню только в детстве, когда к бабушке в магазин бегали с Анькой и Васькой, возле дома Галок, под рябинами, всегда много народу собиралось. У них там лавочки такие длинные стояли, одна напротив другой, да они и сейчас стоят. Помнишь, Аня?

— Смутно… — отозвалась сестра.

— Пап, а откуда он?

— Да тут у нас в пригороде живет, дом у него… — ответил папа.

— Ну а в Горновку чего вдруг? Столько лет же не был, — все не унималась Злата.

— Так, вероятно, на родину потянуло, — предположил Полянский.

— Вероятно, — согласилась девушка.

Добавить к этому они ничего не успели — калитка распахнулась, и детвора, проснувшись после тихого часа, благополучно накормленная полдником, высыпала на улицу.

Маняша со своим новым велосипедом, Ульяша и Тимофей — с самокатами. Впрочем, заметив своих мам на крыше, а деда с молотком в руках, они сразу побросали свой транспорт. Тимоша потянулся к коробке с гвоздями, Ульяна тут же записалась в помощницы и немедленно взялась придерживать доски вместе с Лешкой, а Машка, подпрыгивая на месте, не знала, с какой стороны забраться к маме на крышу.

— Мамочка, можно я к тебе? Мамочка, ну можно? — просила она.

— Маняш, хорошая моя, мы уже с тетей Аней слезаем, ягодки уже все собрали, но я обещаю тебе, вареники сегодня мы будем лепить вместе! — отозвалась Злата.

— С вишенкой? — радостно захлопала в ладоши девочка. — С вишенкой! — кивнула Злата.

— А папочка тоже будет с нами?

— Папа, — с улыбкой обратилась Злата к Блотскому. — Ты сегодня к нам на вареники придешь? Мы с Маняшей будем готовить, и дочка тебя приглашает!

— И только на вареники? — отозвался Алексей. — Боюсь, за вот этот забор вы одними варениками не отделаетесь! Манечка, чем еще папу будете сегодня угощать?

— Лешик, у меня запрятана бутылка водки, приходи, замочим забор и варениками закусим, если девки все же живыми слезут с навеса! — вмешался в разговор Полянский.

— Папочка, а я тебе еще на пианино песенку сыграю, меня мама научила! — похвасталась девочка.

— Правда? А споешь?

— А ты мне поможешь?

— Ну я ж не знаю, что за песенку ты выучила с мамой!

— «Калинку», — похвасталась Маша.

— «Калинку»? — изобразив удивление, протянул Блотский. — Ничего себе! Так ты поешь и аккомпанируешь себе? Какая же ты умница у меня, Маня!

Девочка расплылась в счастливой улыбке от папиной похвалы, а Анька, которая с высоты то и дело поглядывала по сторонам, толкнула Полянскую локтем в бок.

— Ты чего? — обернулась к ней Злата.

— Глянь-ка, — кивнула двоюродная сестра.