Там, за зорями

Впрочем, Дорош был не один. Их была целая компания, и они толпились у старой двухместной ограды.

— Ой! — вдруг воскликнула Лена Викторовна, поглядывал в их сторону. — Люд, ты знаешь, кто это с ним? Это ж эти, с Маскалей, уж не припомню, как и фамилия их! Ну, помнишь, эти, которые в начале деревни жили? У них здесь баба и дед похоронены, да и родители, наверное, тоже. А он им родственник, что ли? Или, может, знакомый?

— Ну-ну! Я помню! А это кто, Машка их? Слушай, Лен, так это ж Машка, с которой мы в школу ходили, их невестка! Глянь, как она раздобрела, а в школе была как тростиночка! Слушай, а ведь мы с ней сто лет не виделись! Подойти поздороваться, что ли, или она меня уже и не узнает?

— Мам, нуты что? Она ж даже не смотрит в нашу сторону! Конечно, она тебя не узнает! Давайте пойдем к бабушке с дедом! — нетерпеливо поторопила родственников Анька, и впервые Злата порадовалась, что есть Анька с ее бесцеремонностью, которая иногда бывает весьма кстати.

Они не стали подходить к этой неведомой Маше, которую тетя Люда не видела сто лет, вместо этого стали пробираться между могил и оград к могилкам бабушки, деда, прабабушки Тани и прадедушки Василя.

Одноклассница тети Люды, Маша, может быть, и не смотрела в их сторону, зато смотрел Дорош. Злата не оборачивалась, но чувствовала, как ее прямо-таки буравит взгляд его темных глаз, а на губах играет нахальная улыбочка! «Что он себе возомнил? Чего он к ней привязался? Чего ему надо?» — вертелись в голове мысли.

Они побыли на могиле бабушки и деда, положили букетики искусственных цветов, поставили в воду нарциссы и тюльпаны, которые нарезали дома, положили конфеты, крашеные яйца, кулич. Деду и прадеду налили в рюмки вина, уверенные, что уже сегодня к вечеру все рюмки будут опустошены местными алкоголиками.

Было сыро и ветрено, поэтому задерживаться на кладбище не стали, но и уйти просто так тоже не смогли. Так было принято у них. Пусть церковь и не одобряла подобных посиделок, но они всегда брали с собой еду и усаживались за столиком.

И сегодня тоже собирались немного посидеть. Мама Златы вытащила из пакета льняное полотенце, которое застелила на стол, и они с тетей Людой стали раскладывать на столе принесенную еду. Поставили початую бутылку вина и пластиковые стаканчики. Полянский разлил вино по стаканчикам, а тетя Люда нарезала тонкими ломтиками огурцы и помидоры.

— Ну, давайте, — тяжело вздохнула Люда, поднимая свой стакан. Она и Лена обернулись в сторону могилы своей матери и без слов поднесли стаканы к губам.

Аня и Злата тоже выпили немного вина и взяли себе по кусочку огурчика. Мужчины одним махом осушили содержимое своих стаканов и стали закусывать котлетами.

А приезжие, среди которых были одноклассница тети Люды и Дорош, навестив могилы своих родственников, решили пройтись по кладбищу и вспомнить всех знакомых, соседей, односельчан. И двигались они как раз в их сторону.

Злата обернулась, когда до ее слуха донесся звонкий голос дачника, ну просто не смогла удержаться и пожалела об этом. Их глаза встретились всего на секунду, но и этого было достаточно, чтобы девушка почувствовала нарастающее раздражение.

Когда толпа оказалась почти у их столика, тетя Люда просто не смогла остаться безучастной, не признав Машу Овсянникову.

— Люда? Это ты? — спросила женщина, останавливаясь у их столика.

— Здравствуй, Маша! Это я! — улыбнулась тетя Люда, вставая из-за стола.

Маша Овсянникова, или уже, конечно, не Овсянникова вовсе, подошла к тете Люде, и они обнялись.

— Сколько ж мы не виделись, а, Людка? — со слезами на глазах спросила женщина.

— Да почти со школы. Ты как-то уж слишком поспешно вышла замуж за своего Лешку и уехала в Мурманск.

— Да уж! Только я уже лет десять как вернулась оттуда! Мы с мужем в Гомеле живем, квартиру там купили. А это моя старшая дочь с сыном, — Маша кивнула на пухленькую невысокую девушку с годовалым ребенком на руках, — а младшая университет заканчивает. Я на «Спартаке» работаю. А ты как? Это твои дочки?

— Одна моя. Аня. А это племянница Злата, Ленина дочка!

— А это, я так понимаю, и сама Лена? — спросила Овсянникова.

— Да, Маша, это я! — отозвалась Лена Викторовна.

— Как время летит-то! — вздохнула Маша. — Родители ваши, вижу, умерли?

— Да. Папа давно уже, а мама вот совсем недавно.

— И мои умерли, и Лешины тоже. Мы родительские дома давно продали. Далеко нам ездить сюда, да и времени как-то нет. Вот знакомого попросили привезти нас на кладбище, мы не были здесь уже несколько лет. А вы? Дом продали или под дачу оставили?

— Нет, мы дом не собираемся продавать? Мы ведь в районном центре живем, а это всего-то пятнадцать километров. Вот пока в отпусках были, здесь жили. Огород посадили, порядок навели, теперь вот Златку оставляем за хозяйку, а сами уезжаем. Будем по выходным наведываться. А как на пенсию выйдем, может, и приедем сюда совсем. Маш, так, может, заедете к нам? Посидим, поговорим? — предложила тетя Люда.