Тамбера

Надеялся на это и Тамбера. Правда, он не молил небо о помощи, он просто стоял и ждал. «Ничего, Вадела, ничего, — казалось, говорили его глаза, — все обойдется, мой отец поймет». И как бы в ответ на это, из груди Ваделы вырвался глубокий вздох, полный надежды.

— А что, если мне наплевать на твои советы? — раздался вдруг громкий голос Имбаты. — Что, если мне по душе служить европейцам, от них, во всяком случае, больше пользы, чем от твоих поучений.

И опять беспокойно забились сердца детей, опять тревога сменила надежду. Но то, что ответил Имбате Свамин, повергло их в полное отчаяние.

— Что ж, Имбата, если так, — медленно произнес Свамин, — мне остается одно — ждать, пока мои слова дадут всходы в твоем сердце. Ну а сейчас, Имбата… Мы ведь с тобой родные. Мать твоего сына — моя сестра. До сих пор мы жили, как велит обычай, под одной крышей. Но теперь я вижу, что мне надо уходить. Так будет лучше. Я не хочу тебе мешать…

Вадела до боли закусила губу, по ее щекам покатились слезы. Отвернувшись от Тамберы, чтобы он не видел её лица, Вадела стала подниматься по лестнице. Она медленно отворила дверь и вошла в дом. Тамбера в смятении остался внизу.

— Ты вовремя вернулась, дочка, — донесся до него ласковый голос Свамина. — Но что с тобой? Ты плачешь?

— Ведь мы… мы должны… — Вадела всхлипнула. Слезы мешали ей говорить.

— Не плачь, дитя мое. Мы должны уйти из этого дома.

— Но куда мы пойдем, папа?

— Я что-нибудь придумаю. Ну, иди, собирайся.

И в доме надолго воцарилась тишина. Потом Тамбера услышал, как Свамин сказал:

— Не поминай нас лихом, Вубани. Мы в большом долгу у тебя. Ты всегда была так добра к нам.

— Не за что меня благодарить, — тихо ответила мать.

— Помолись за нас.

— Я буду молиться. И ты молись за нас, брат. И пусть вам живется счастливо на новом месте.

Вадела с отцом спустились по лестнице и увидели Тамберу, который все не решался войти в дом.

— Мы уходим от вас, Тамбера, — сказал Свамин.

Мальчик ничего не ответил. Он не отрываясь смотрел на Ваделу. И в его глазах была такая любовь и тоска, что сердце девочки сжалось от боли.

— Не грусти, — ласково промолвил Свамин. — Ты еще увидишь свою сестренку, непременно увидишь.

Тамбера опустил голову.

— Я буду молиться, чтобы ты жил долго, долго, не зная бед и опасностей, — сказал Свамин и, взяв Ваделу за руку, зашагал с ней прочь от дома. А Тамбера все глядел им вслед, пока они не исчезли из виду. В последний момент Вадела обернулась, и губы ее произнесли его имя, но Тамбера даже не шевельнулся. Он словно оцепенел. И вот уже заросли кустарника скрыли Свамина с Ваделой. Тогда он нехотя поднялся в дом. Отец еще не остыл после ссоры, его лицо горело от негодования. Мать сидела согнувшись, спрятав лицо в ладони.

С первого взгляда никто не сказал бы, что Имбата и Вубани муж и жена. Можно было подумать, что это мать с сыном. Они были примерно в одних годах, но Имбата выглядел гораздо моложе своих тридцати пяти лет. Он был высок ростом, крепко сложен, черные, живые глаза всегда блестели — полная противоположность его преждевременно увядшей супруге: худой, изможденной женщине, с потухшими, всегда грустными глазами.

— Я очень рад, что он убрался отсюда со своими советами! — кричал Имбата. — Шурин всегда останется шурином. Дружбы от него не жди. А раз так, то незачем нам жить под одной крышей. Зато теперь уж никто не будет соваться в мои дела. — И, переведя дух, он продолжал: — А от всех этих премудростей, которые он узнал на Яве, все равно никакой пользы. Вздумал меня поучать! Да если делать, как он велит, то и помереть недолго. Никак он не может понять, что в наше время над нищим смеются, будь он семи пядей во лбу. Нет, уж я над собой не позволю смеяться. Лучше я посмеюсь над другими. Вот буду торговать с англичанином, разбогатею. А кто богат — тот может смеяться сколько душе угодно.

Вубани молчала. Да и что она могла сказать? Нужно ли Имбате сейчас ее сочувствие? Он был взбешен, и не стоило обращать внимания на его резкие слова. К тому же и говорить ей сейчас тяжело. Слишком сильна была боль от разлуки с братом, такой внезапной и горькой.

Она почти не слышала, что говорил муж. Оцепенение сошло с нее, только когда Имбата набросился вдруг на сына:

— Ты почему это не хочешь дружить с Визано, а?

— Он сам не хочет дружить со мной. Знаешь, что он сегодня сделал? Бросил мне в лицо кусок грязи. Разве можно после этого дружить? — сказал Тамбера.

— Можно! Сын должен во всем помогать отцу! — наставительно произнес Имбата.

— Что ты говоришь, Имбата! — вмешалась Вубани. — Пусть дружит с кем хочет. Разве можно и в этом искать выгоду?

— Не мели вздор, Вубани! — обрушился Имбата на жену. — Если мы поссоримся с господином Веллингтоном, кто будет забирать у нас мускатный орех и привозить взамен всякие нужные вещи? Он очень полезный человек. Я бы хотел, чтобы он у нас насовсем остался. И дети нашего кампунга должны подружиться с Визано. Пусть сынок Веллингтона привыкает к нам, заведет себе друзей…