Тамерлан

Возвращаясь к себе, мирза терялся в догадках. Может быть, это газы блуждают по телу покойника? Но если бы труп разлагался, был бы запах. А запаха он не почувствовал никакого, когда стоял в пяти шагах от смертного одра Тамерлана. Придя в свою комнату, расположенную на втором ярусе Синего дворца, Искендер не нашел иного занятия, как сесть за продолжение своей повести о поганом царе Самаркандском.

Глава 48. Возвращение в Самарканд

В Кеше беглецы пробыли недолго. Мухаммед торопил свою возлюбленную, которой, напротив, не терпелось уединиться. От чувства свободы она была будто пьяная. Но благорассудный Аль-Кааги был неумолим, и они отправились в дальнейший путь. На третий день своего бегства они добрались до Шерабадской долины, на четвертой – увидели берега Джайхуна, а на пятый – прибыли в город Термез, и уже здесь только Мухаммед счел возможным расслабиться и немного отдохнуть перед тем, как продолжить движение.

Огромный термезский караван-сарай был в это время почти пуст, что, конечно, не могло не понравиться двум влюбленным. Денег у Мухаммеда было достаточно, и он снял самую лучшую комнату на нижнем этаже. Соседом по комнатам оказался богатый багдадский купец, в числе прочего товара везший в Самарканд драгоценности. Поскольку Зумрад все свое имущество оставила в Кок-Сарае, Мухаммед привел ее к багдадцу, чтобы она могла выбрать себе всего, чего пожелает. Бывшая жена Тамерлана уже не скрывала того, что она женщина, а не больной брат обладателя пайцзы.

И вот, уединившись со своим возлюбленным, Зумрад предстала перед ним в дивном наряде из шелковых и прозрачных тканей, уши ее украшали серьги со множеством бирюзы и жемчуга, на руках позвякивали великолепные золотые, осыпанные разными каменьями багдадские шаббахи[125], пятиперстные, искрящиеся, а на щиколотках звенели нежными колокольцами ножные браслеты.

И все это он надел на нее для того, чтобы затем медленно снимать – одну одежку за другой, одно украшение за другим, целуя каждый пальчик, запястья, щиколотки, локти, колени. Они чувствовали себя в безопасности и не спешили, наслаждаясь любовью долго, со сладостной мукой. Спустился вечер, наступила ночь, а когда термезские муэдзины пропели азан, возвещающий начало утреннего намаза, двое влюбленных, укравших свое счастье у самого Тамерлана, только-только уснули в объятьях друг у друга.

Проспав до полудня, они отправились гулять по городу их счастья, повидали диковинные пещеры Кара-Тепе, где некогда жили поклонники Будды, полюбовались ансамблем мавзолеев Султан-Саадат и, наконец, отправились к гробнице великого святого Хакима Термези, где Мухаммед возблагодарил праведника за то, что тот благосклонно принял беглецов в своем городе, и попросил у Хакима благословения на дальнейший путь.

Шел девятый день их исчезновения из Самарканда, и Мухаммед разумом понимал, что если кто-то гонится за ними, то сегодня погоня должна бы достичь Термеза. Надо было спешить в дальнейшую дорогу, но как уехать из благословенного города, не проведя в нем хотя бы еще одну дивную ночь. И беглецы решили отправляться в путь завтра на рассвете.

Увы, эта ночь не принесла такого же упоения, как предыдущая. Мухаммед был насторожен и не мог полностью раскрепоститься, чтобы всего себя отдать любовным ласкам. И дурные предчувствия не обманули его. Ровно в полночь он услышал чутким слухом, как кто-то вполголоса переговаривается за дверью. Затем раздался стук в дверь, для начала вежливый. Зумрад встрепенулась. Мухаммед почувствовал, как обострился запах ее милых подмышек, а у него самого гадкое чувство страха прокатилось от кадыка до кишок. Стук повторился. Уже куда более требовательный. И голос. Чей-то очень знакомый голос:

– Открывайте!

Да это же минбаши Джильберге! Как он мог тут оказаться, если Тамерлан отправил его с китайскими послами? Но ведь с тех пор прошло уже сколько дней… Мысль Мухаммеда скакала в мозгу, как горная коза. От кого-то он слышал об одном замечательном приеме, рассчитанном для подобных случаев и не раз выручавшем застигнутых беглецов, попавших в ловушку. Вскочив с постели, он подбежал к окну, громко распахнул его и намеренно громко свалил на пол глиняный кувшин с водой. После этого, стараясь не терять ни секунды, он схватил Зумрад за руку и вместе с нею встал около двери так, чтобы, если дверь распахнется, оказаться за дверью.

– Проклятье! – воскликнул Джильберге по-чагатайски и принялся вышибать дверь изо всех сил. Некоторое время она не поддавалась, но наконец распахнулась, и трое вбежали в комнату.

– Первый этаж! Они выпрыгнули в окно! За мной! – приказал минбаши, выпрыгивая в окно. Двое его сопровождающих последовали за ним. Выждав некоторое время, Мухаммед и Зумрад быстро кое-как оделись и выскочили в коридор. К счастью, там никого больше из людей Джильберге не было. Храбрый немец взял с собой только двоих.

Сосед-багдадец открыл почти сразу.

– Что случилось? – спросил он, с удивленьем глядя на растрепанных и испуганных беглецов.

– Умоляю вас, впустите и закройте за нами дверь! – промолвил Мухаммед.