Тампа

Подойдя еще ближе, я осознала, что Бак склонился как-то слишком нелепо. Он согнулся почти до земли, как будто ребенок, играющий в войнушку и притворяющийся что его смертельно ранил игрушечный пистолетик. Бак попытался сделать шаг, но покачнулся в своей неустойчивой позиции и затоптался на месте в беспорядочном зомби-стиле. Я остановилась, сбитая с толку, и прокашлялась. И только подойдя вплотную, я заметила как изменился цвет его шеи, услышала хрипящий звук легких, не получающих воздух. Бак согнулся пополам потому что держался за грудь. «О бог мой», — пробормотала я. Его тело искривилось невозможным образом и теперь лицо поднялось вверх, обращаясь ко мне. Увидев его цвет, я едва не завопила. Его щеки налились багрово-красным, словно его повесили на невидимую петлю.

Я тихо отступила на шаг, сцепив пальцы и уставилась на него. Он засипел, пытаясь назвать имя Джека, его искривленные губы беззвучно пытались снова и снова выдавить наружу это слово, пока наконец не сомкнулись. Хотя его голова запрокинулась назад, один глаз продолжал смотреть на меня. Он был наполнен ненавистью и осознанием; теперь он не питал никаких иллюзий обо мне. Тем не менее, я была единственной, к кому он еще мог обратиться, мог что-то сказать. Я обернулась назад проверяя дверь комнаты Джека. Если он высунет голову в коридор и увидит позу своего отца, то как мне удержать его в своей комнате еще ненадолго?

Мне нужно лишь несколько минут побыть одной, без подростковой истерики, которая могла охватить его. Сейчас решается, заслуживает ли Бак «Quid pro quo»[12]. Если я вызову 911, отплатит ли он мне ответным добром, не сдав полиции? Какой несвойственный мне бред, но глупая мораль заставляет людей оправдывать разные идиотские поступки. Независимо от моих усилий по его спасению, Бак мог решить, что лучшим выбором будет сдать меня. Я буквально могла слышать его слова: «Закон — есть закон, у меня связаны руки».

Я вернула взгляд вниз и увидела, что выражение в выпученных глазах Бака сменилось на отчаяние. Он напрягся и смог слабо хрюкнуть в моем направлении; этот звук напомнил мне о его неудачной попытке залезть мне лицом между ног. Я снова оглянулась на дверь Джека. Если бы был хоть один надежный способ заставить его остаться в комнате, пока это не кончится. Я просто должна была быть уверена, что он это сделает. Если я увижу что он выходит, то я подбегу к нему и запихну обратно, сказав что его отец очень расстроен и нуждается в минуте чтобы побыть одному и подумать. Позже мы вместе обнаружим тело. Нельзя позволить Джеку прервать эту естественную цепь событий. В конечном счете, жизнь его отца просто не стоит риска — короткие ручонки Бака больше не вмешаются в мою жизнь, никогда впредь.

Я застыла на месте, наблюдая как рот Бака распахивается все шире и шире, ища воздух, и когда последняя вспышка сознания промелькнула в его глазах, я почти чувствовала что на меня спускается проклятие. Он понял, что я выбрала для него смерть. Осознавая, что не смогу отвернуться, я смотрела как каждая унция жизни покидает его, а глаза излучают ощутимые обжигающие потоки злобных проклятий. Одна сторона губ приподнялась, обнажая часть зубов, как будто он готовился вцепиться в меня.

Меня обуревало желание помахать ему пальцами в небрежном «пока», но все же это было слишком злобно, — мне не следовало злорадствовать. Открытый глаз Бака закатился внутрь и он упал на колени, беззвучно, — ему нечего было сообщить плюшевому ковру семейства Патриков. Тело осело и повалилось наземь. Бак Патрик только что умер от сердечного приступа.

Я нагнулась, чтобы удостовериться, что он больше не дышит. Его закатившиеся глаза остекленели, я могла видеть свое раздвоенное отражение в их блеске. Мне захотелось спрятать его язык обратно в рот, просто чтобы его вид не был слишком вульгарным — его фиолетовая масса вывалилась наружу, точно тот пытался сбежать прочь из умирающего тела. Я ткнула его носком ноги в щеку — никакой реакции. Чтобы удостовериться наверняка, я слегка прижала ногу к его шее, чтобы прощупать пульс. Его не было. Струя возбуждения пробежала через мое тело, как будто я только что выиграла в лотерею. Все шло хорошо.

Я прикрыла глаз Бака большим пальцем. Избавившись от обличительного взгляда, я наконец обрела способность подумать. Почему мы не услышали как он вошел? Прокравшись на цыпочках по коридору в гостиную, я бросила взгляд на закрытые жалюзи. Лучше Джеку пока все же не высовываться из своей комнаты. Я почувствовала необычный всплеск платонической нежности к нему, думая о том, как он сидит, притихший, в своей комнате совсем один; проходит час, другой, в его голове роятся мысли о разных отвратительных действах с участием меня и его отца; и он боится выйти из комнаты и увидеть это своими глазами. После того, что произошло в первый раз, ему не хотелось обменять счастливое незнание на жестокую действительность.