Тамтамы до сих пор звучат

Умение африканских знахарей я оценил, побывав в соседнем йорубском квартале. Там я записывал на магнитофон местный говор. Мой «Старт» — маленький аппарат, работающий от батарейки, имел много недостатков, но обладал и определенным достоинством. Он был легок, и его можно было везде носить с собой. Я сел около одного старика и включил магнитофон. Почтенный старец сначала смутился, но потом освоился и разговорился. Он был в прекрасном настроении, и я тоже, так как всегда испытываю большое удовольствие, когда слушаю что-нибудь интересное. Неожиданно магнитофон перестал работать. Расстроившись, я пытался починить его, перед глазами у меня всплывали строки инструкции, но все труды оказались напрасными. Старик начал проявлять беспокойство; у меня тряслись руки, на лице выступил пот. Влажный, наполненный испарениями воздух, духота, которая царит в Ломе круглый год, затрудняли дыхание. Неожиданно среди любопытных, окруживших нас, появился местный знахарь и предложил мне свою помощь. Я кивнул в знак согласия.

Знахарь принес откуда-то несколько веток, развел огонь и, держа над ним магнитофон, поворачивая его из стороны в сторону, прикрыв глаза, начал что-то приговаривать. Представьте себе мое изумление, когда магнитофон после этой процедуры заработал! Все мы были чуть-чуть смущены, да и сам знахарь, кажется, тоже.

Старец закончил рассказ, я успокоился и, довольный, унес все свои записи. Волшебник, совершивший чудо, тоже был доволен. История эта очень быстро разнеслась по всему кварталу, слава и почет знахаря еще больше возросли. Потом, уже много позже, когда я делал записи в Сахаре и мой магнитофон работал как часы, я понял, в чем было дело. Перед моим отъездом инженеры с завода Тесла дали мне пакетик с гигроскопической солью. В Ломе, самом влажном городе на моем пути, эта соль уже не могла уберечь магнитофон — и он вышел из строя. Когда же знахарь просушил его на огне, магнитофон вновь заработал.

А сколько таких людей, как этот знахарь из Зонго, живет в других африканских кварталах! Десятки лампочек мигали мне в знак приветствия, когда я проходил по городу. Кварталы отличались один от другого планировкой и архитектурой, хотя, конечно, между ними не было такой большой разницы, как между Аккрой и Дакаром. Некоторые кварталы выглядят так, что, кажется, они ничего общего не имеют с тем Ломе, который приветствовал нас залитым бетоном аэродромом и сиянием огней перед гостиницей «Бенин», городом, в котором расположились старые немецкие дома и магазины. Жители этих кварталов — это те, кто приходит сюда искать работу из деревень, кто хочет жить лучше, выбраться к свету из глуши саванны. К сожалению, они далеко не всегда в городе находят работу и с трудом устраиваются у кого-либо из знакомых или родственников. Так они живут месяцами или даже годами, пытаясь куда-нибудь устроиться, в надежде на лучшее будущее. Будем надеяться вместе с ними и мы.

В те времена, когда я посетил Того, оно было первым в Африке государством с бюджетом без дефицита, но с безработными на улицах. Как сказал мне один мой африканский приятель:

— Далеко не всем я смогу подать милостыню, если не хочу сам стать нищим, и лишь одному или двум могу дать то, чего они хотят больше всего, — работу.

Я почувствовал это, когда уезжал. Друг одолжил мне машину, но шофера я должен был найти сам. Достаточно оказалось вечером сказать об этом, как утром перед моими дверьми стояло уже четыре человека. Лица их были печальны, так как они знали, что нужен был мне только один.

Первым впечатлением от Котону была не та ужасная жара, которая наваливается на человека сразу же, как только он выходит из самолета, в какое бы то ни было время года. Южное побережье вновь подтвердило свою славу самого влажного и самого душного места на Гвинейском побережье. Область сухого климата, протянувшаяся от Аккры к Ломе, тут безвозвратно заканчивается.