Танатонавты (Les Thanatonautes)

И чуть не выскочили обратно, завидев там такое… Большинство пациентов службы сопровождения умирающих были поистине больны. Справа от нас беззубый старик с вечно разинутым ртом издавал зловоние метров на десять в округе. Еще ближе какое-то истощенное существо неопределенного пола уперлось немигающим взором в коричневое пятно на потолке. Прозрачная слизь текла из его носа, а оно и не думало ее стирать. Слева – лысая дама с одним-единственным пучком светлых волос на морщинистом лбу. Левой ладонью она пыталась сдержать непрерывно дрожащую правую руку. Это, видимо, ей никак не удавалось и она ругала мятежную конечность словами, непонятными из-за разболтанной фальшивой челюсти.

Смерть, не в обиду Раулю будь сказано, это вовсе не боги, богини или реки, полные рептилий. Вот что такое смерть – медленный распад человека.

Правы, правы были мои родители: смерть страшна. Я бы немедленно бросился на утек, кабы не Рауль, потащивший меня к той даме с пучком светлых волос.

– Извините, что беспокоим, мадам.

– Б-бон… жур, – запинаясь, сказала она, голосом даже более дрожащим, чем ее тело.

– Мы студенты школы журналистики, хотели бы взять у вас интервью.

– П-по… почему у меня? – с трудом произнесла она.

– Потому что ваш случай нас заинтересовал.

– Нет… во мне… ничего… интересного. У… уходите!

От истекающего слизью существа мы никакой реакции так и не добились. Тогда мы направились к благоухающему старичку, который принял нас за пару карманных воришек. Он возбудился, будто его оторвали от крайне важного дела.

– А? Что? Чего вы от меня хотите?

Рауль повторил свою речь:

– Бонжур, мы ученики школы журналистики и готовим репортаж о лицах, переживших кому.

Старичок сел в кровати и принял горделивую осанку:

– Ясное дело, я пережил кому. Пять часов в коме и смотрите-ка, я все еще здесь!

В глазу Рауля сверкнул огонек.

– Ну и как там? – спросил он, будто разговаривал с туристом, вернувшимся из Китая.

Старичок ошалело уставился на него.

– Что вы имеете в виду?

– Ну как же, что вы пережили, пока были в коме?

Видно было, что Раулев собеседник не понимал, куда тот клонит.

– Да я же говорю, я пять часов провел в коме. Кома, понимаете? Это именно когда ничего не чувствуешь.

Рауль стал напирать:

– У вас не было галлюцинаций? Вы не припоминаете света, цветов, чего-нибудь еще?

Умирающий потерял терпение:

– Ну уж нет, кома – это вам не кино. Начнем с того, что человек очень болен. Потом он просыпается и у него все тело аж ломит. Тут вам не до гулянок. А вы в какую газету пишете?

Откуда-то выскочил санитар и тут же разорался:

– Вы кто такие? Не надоело еще моих больных дергать? Кто вам разрешал сюда входить? Вы что, читать не умеете? Надпись не видели: «Посторонним вход воспрещен»?

– Ты и я против слабоумных! – выкрикнул Рауль.

Сообща мы бросились прочь галопом. Ну и понятно, потерялись в поистине дедаловом лабиринте кафельных коридоров. Мы пересекли палату для больных с ожогами третьей степени, потом попали в отделение, полное инвалидов в колясках и, наконец, оттуда прямехонько в то место, куда ходить не следует. В морг.

Обнаженные трупы рядами лежали на дюжине хромированных поддонов, лица искажены последней болью. У некоторых глаза еще были открыты.

Молоденький студент, вооруженный клещами, занимался снятием их обручальных колец. У одной женщины кольцо никак слезать не хотело. Кожа вздулась вокруг метала. Не колеблясь, студентик зажал ее палец между резцами клещей и нажал. Чик – и палец брякнулся об пол со звуком упавшего метала и плоти.

Я не замедлил свалиться в обморок. Рауль вытащил меня наружу. Оба мы были без сил.

Не прав оказался мой друг. Правы были мои родители. Смерть омерзительна. На нее нельзя смотреть, к ней нельзя приближаться, о ней нельзя говорить и даже думать.

25 – МИФОЛОГИЯ ЛАПЛАНДИИ

”Для лапландцев жизнь – это губчатая паста, покрывающая скелет. Душа находится именно что в костях скелета.

Опять же, когда они поймают рыбу, то осторожно отделяют мясо, стараясь не повредить ни малейшей косточки. Потом они бросают костяк в то же самое место, где выловили живую рыбу. Они убеждены, что Природа позаботится о покрытии скелета новым мясом и что после оживления несколькими днями, неделями или месяцами спустя, на этом же месте их будет поджидать свежее пропитание.

Для них плоть – всего лишь декорация вокруг костей, пропитанных истинной душой. Такое же уважение к скелету отмечается среди монголов и якутов, которые собирают в стоячем положении костяки убитых ими медведей. А чтобы избежать риска повреждения деликатных костей черепа, у них существует табу на поедание мозгов, хотя это и считается лакомством”.

26 – РАССТАВАНИЕ

Отрывок из работы Френсиса Разорбака, «Эта неизвестная смерть»

Немногим позже нашей эскапады в больнице Сен-Луи мать Рауля решила переехать в провинцию и много лет утекло, прежде чем мы встретились вновь.

Мой отец умер в тот же год от рака легких. Сигары по десять франков таки сработали. Шпинат, спаржа и анчоусы, я излил поток слез на его похоронах, но никто не удосужился этого заметить.