Разумеется, по тюрьме ходили слухи, что уже порядка сотни заключенных потеряли свою шкуру в том подвале, где ставили эксперименты. Феликса это нисколько не заботило. После всего, что ему пришлось проглотить и при этом не лопнуть, Феликс был уверен в своей счастливой звезде. Другим просто не повезло, и все дела! В конце концов, на нет и суда нет, а за двадцать восемь лет зачета от тебя потребуют попотеть, уж будьте покойны!
Он поудобнее устроился в стоматологическом кресле, пошевелил плечами, привыкая к электродам, и потуже подоткнул под себя охлаждающую накидку.
– Готов?
– А как же, я к вашим услугам, – ответил Кербоз.
– Готов.
– Готова!
Ни молитвы, ни осенения крестом, ни скрещенных пальцев. Феликс довольствовался куском жевательного табака, который всегда носил за правой щекой. В любом случае он ни черта не смыслит в этой научной фигне и ему вообще на все наплевать. Лучше подумаем о той премии, что нас ждет. Двадцать восемь лет зачета!
Как ему и было приказано, он стал медленно отсчитывать:
– Шесть… пять… четыре… три… два… один… пуск.
И с невинным видом нажал на выключатель.
61 – МИФОЛОГИЯ ИНДЕЙЦЕВ ЧИППЕВА
«Индейцы племени чиппева, живущие в штате Висконсин рядом с озером Верхним, считают, что после смерти жизнь продолжается точно так же, как и раньше, без конца или каких бы то ни было изменений. Это всегда один и то же повторяющийся фильм, без цели, морали или смысла».
Отрывок из работы Френсиса Разорбака, «Эта неизвестная смерть»
62 – ПОЛИЦЕЙСКОЕ ДОСЬЕ
Рапорт в компетентные органы
Рауль Разорбак, с помощью группы ученых, в настоящее время занимается экспериментами над смертью. Число жертв уже превысило сотню человек. Требуется ли принять меры?
Ответ компетентных органов
Нет. Еще нет.
63 – НОВАЯ ПОПЫТКА
Мы с Раулем и Амандиной использовали привычную, отработанную методику посткоматозного пробуждения. Но я в нее уже по-настоящему не верил. Один только Рауль внимательно смотрел на тело танатонавта и словно заклинание повторял: «Проснись, прошу тебя, проснись».
Мы предпринимали реанимирующие манипуляции, отсутствующим взглядом просматривали ЭКГ и ЭЭГ.
– Проснись, проснись! – читал свои псалмы Рауль.
Машинально я выполнял все необходимые процедуры.
Потребовался громкий вопль, чтобы вывести меня из этой апатии.
– Палец! Он пальцем дернул! – закричал Рауль. – А ну все сюда! Он шевелится!
Я не хотел поддаваться напрасным иллюзиям, но все-таки придвинулся.
Внезапно пискнул электрокардиограф. Поначалу крошечный такой писк. Потом еще один, потом еще. И наконец, уверенно: пинь, пинь, пинь. Опять шевельнулся один палец. А за ним и другие.
Там, на кресле, после ладони пробудилась рука, за ней плечо. Только бы не еще один полоумный! Впрочем, решив подготовиться на случай нового злоключения в уже известном нам духе, я теперь таскал с собой резиновую дубинку.
Задрожали веки. Приоткрылись глаза. Рот исказился в гримасе, которая затем превратилась в улыбку. Пинь, пинь, пинь – мозг и сердце вновь вышли на свой нормальный ритм.
Наш подопытный кролик не напоминал ни «овощ», ни безумца.
Он здоров, как телом, так и духом. Танатонавт вернулся на танатодром в полном здравии, душевном и телесном!!!
– Айяааааааааааааааааааааа! Вышло! Вышло! – вопил Рауль.
Весь ангар дрожал от радостных криков. Мы втроем обнимались, как ненормальные.
Разумеется, первым в себя пришел Рауль.
– Ну? ну? как? – потребовал он, склонившись над Феликсом.
Мы замерли в жадном нетерпении услышать первое слово от нашего чрезвычайного и полномочного путешественника. Каким бы оно ни было, это первое слово, этот человек, вероятно, войдет в учебники истории, ведь он первый, кто совершил успешную поездку в страну мертвых, и обратно.
В помещении воцарилась тишина. Мы так ждали этого момента. Вплоть до сего часа – сплошные неудачи, а этот маньяк с походкой питекантропа все тянул и тянул с ответом, получить который мир мечтал целую вечность.
Он открыл рот. Вот, вот сейчас он скажет. Нет, опять захлопнул. Потом рот вновь приоткрылся. Вторая попытка. Феликс сощурил глаза и с трудом, ржавым голосом, выдавил:
– А-а… бл…дь.
В изумлении мы на него уставились. Он потер себе лоб.
– Ну, бл…дь, во дают!
Затем он уперся в нас взглядом, будто его раздражало такое к себе внимание.
– Ну что, дали мне двадцать восемь лет зачету?
Мы хотели трясти нашего пациента и орать поздравления, но вовремя вспомнили, что тому еще надо время придти в себя. Рауль все же настоял на своем:
– Как… там?
Феликс потер себе запястья и прищурил глаз.
– Да как вам сказать… Ну вылез я, значит, из кожи. Поначалу-то я чуть не наложил. Стал ну прям как твоя птичка. Блин! Летаю, значит, над собой… Ну! Поднялся вверх, а там все эти… мертвяки свежие, тоже летают. И такие рожи, главное! Мы полетали немного, а потом смотрю, попали в круг, а он аж весь светится. Я такой по ящику видел, там еще тигров через них пускают.
Он перевел дыхание. Мы жадно ловили каждое его слово. Польщенный таким вниманием, он продолжил: