Танатонавты (Les Thanatonautes)

Отрывок из работы Френсиса Разорбака, «Эта неизвестная смерть»

107 – БИЛЛ ГРЭХЕМ

Жан Брессон стал вторым великим французским танатонавтом. После ухода Феликса Кербоза он предложил нам внедрить новые процедуры обеспечения безопасности, которыми он пользовался в своих каскадерских кинотрюках, прежде чем стать новой суперзвездой.

Так, например, у него возникла идея оборудовать стартовое кресло электронной системой, позволяющей мгновенное возвращение. Эта система функционировала на манер страхующего пояса. Перед запуском танатонавт программировал аппаратуру, например, на «кому плюс двадцать минут». В назначенный миг она наносила электроудар, который заставлял пуповину резко сократиться и тем самым вернуть танатонавта на землю.

Жан Брессон был настоящим профессионалом. На карте он очень точно показывал увиденные зоны, что позволило нам составить кроки в полном соответствии с его обсервациями.

Я воспользовался этим надежным пилотом, чтобы попытаться усовершенствовать свои «ракетоносители». Мы апробировали новую процедуру.

Вместо того, чтобы сразу вводить всю дозу наркотика, мы начинали с меньшего количества и подавали его постепенно. Я использовал «Пропофол» (100 микрограмм на кило веса в минуту), сопровождаемый морфином, диспергированным при возгонке в среде газа-носителя (поначалу в дифлюране 5-10%-ной концентрации, но затем мы достигли улучшенного результата с 5-15%-ным изофлюраном). И наконец, для стабилизации органо-соматической активности, производный валиума, «Гипновель» (0,01 мг/кг). Эти новые средства сделали полеты несколько более надежными.

К этому моменту мы уже были уверены, что любой человек – неважно кто – способен осуществить «декорпорацию», то есть выйти из собственного тела. Это просто вопрос дозировки. Но особенно хорошо мои составы воспринимал Жан Брессон.

Он продвигался вперед согласно своему собственному темпу и ритму. Он разведал участки «кома плюс восемнадцать минут двадцать секунд», «кома плюс восемнадцать тридцать восемь», «кома плюс девятнадцать десять». Он тщательно заботился о своей мускулатуре, о режиме питания, изучал свои биологические ритмы. Он пытался учесть все факторы, могущие повлиять на декорпорацию, например, температуру воздуха. (Наиболее успешные старты были проведены при 21°°С и среднем уровне влажности).

Полеты его были безукоризненны. Он до мелочей проверял свои «ракетоносители» и затем на несколько минут замирал, концентрируясь на стоящей перед ним цели, которую мы задавали по своим рабочим план-картам.

– Шесть… пять… четыре… три… два… один. Пуск!

В ожидании его возвращения мы пристально следили за показателями, выводимыми на электрокардиограммы и электроэнцефалограммы. Затем включалась электронная система и управляющие устройства оповещали нас, что он должен вот-вот прибыть.

– Шесть, пять, четыре, три, два, один! Посадка.

Жан Брессон был педантичен и методичен. Шаг за шагом, благодаря добросовестности и самодисциплине, он продвигался вглубь континента мертвых. Он категорически отказывал прессе давать интервью. Он отверг все сентиментальные стороны своей жизни, посвятив себя исключительно профессиональной деятельности. Каждый день он отмечал свой прогресс в дневнике, а потом на маленьком калькуляторе рассчитывал разумные координаты следующей цели, намеченной на завтра.

Похоже, Билл Грэхем, находившийся за Ла-Маншем, был профессионалом такого же калибра. Он уже достиг «комы плюс девятнадцать минут двадцать три секунды».

С этого момента оба танатонавта встали на страшный путь. Любой ошибочный шаг рисковал оказаться последним и они оба это знали. Один сатирический лондонский журнал поместил карикатуру, где Грэхем и Брессон в образе птичек чистили зубы крокодилу. «Скажи, Билл, ты думаешь, он еще долго будет держать пасть открытой?» – спрашивал француз. А англичанин отвечал: «Нет. И на твоем месте я бы не обращал на это внимания».

Но сантиметр за сантиметром, каждый день оба оперившихся птенца погружались еще глубже в глотку отвратительной рептилии.

«Кома плюс девятнадцать минут двадцать три секунды» у Грэхема.

«Кома плюс девятнадцать минут тридцать пять секунд» у Брессона.

«Кома плюс двадцать минут и одна секунда» у Грэхема.

Сейчас британец вышел на тот же уровень, что и Феликс. Он стоял перед стеной. Мох 1. И вечно целеустремленный, в своем следующем полете он без тени сомнения пройдет через эти первые ворота.

Рауль был вне себя:

– Британцы нас вот-вот опередят прямо перед финишной чертой. И кого? Нас, пионеров! Это уже слишком.

Его страхи были обоснованы. Успех Билла Грэхема не случаен. Для танатонавта он уже прошел прекрасную школу: цирковую. Ветеран трапеции, он знал, как спланировать момент прыжка без страховки. Кроме того, из интервью в «Сан» я узнал, что он приписывал свой талант тщательно контролируемому приему наркотиков. Токсикоман со стажем, он считал, что на него самого наркотики не оказывают ни положительного, ни отрицательного воздействия, а просто вырабатывают энергию, которой он способен управлять.