Танатос рулит!

— Так я же не пальцем деланный, — осклабился старик. — Я на танатос уже лет сорок как подсел. Даже книжку когда-то написал — «Мортидо: вечный двигатель» называется, слыхала? Нет? Блин-блин-блин! Ни хера ты, девочка, про танатос не понимаешь! А сюда я попал, когда ты еще под стол пешком ходила. Меня сам Ворон возил, про Ворона хоть слыхала? Его дураки Таксистом называли… хе-хе-хе… может, думали, что попадут туда, куда сами захотят? — Тут он стукнул себя ребром ладони по локтевому сгибу другой руки, показав, что получат те, кто неправильно думал. — У коматозников я, сука, тоже побывал, правда, недолго, да и то все время в машине просидел, пока Ворон…

— Да заткнись ты уже, твою мать, — поморщилась драйверша.

— Так что насчет Комнаты? — NN попытался вернуть ее на рельсы «обмена информацией». — Можно что-то выиграть?

Вместо ответа Алиса задала неожиданный вопрос:

— Ты, пока тебя сюда не занесло, в рай и ад верил?

NN сглотнул слюну. Ответить было сложно. Кроме того, он опасался ляпнуть что-нибудь не то. А вдруг она не просто так болтает, вдруг это проверка, по результатам которой его сплавят в местечко похуже — к тем, что стоят по пояс в сточных водах, вцепившись в решетку коченеющими пальцами?

— Не то чтобы верил… — сказал он осторожно. — Так, имел в виду.

— Вот и я эту Комнату имею в виду.

— А Санитар отымеет всех нас, — мрачно предрек неугомонный Вонючка, отодвинувшись в самый угол.

Алиса посмотрела на него задумчиво.

27

После долгой паузы драйверша вдруг резко повернулась к NN:

— Ладно, только не гони, что раньше про Комнату не знал.

Про этом она уставилась ему в глаза, словно пытаясь разглядеть что-то в его зрачках, вернее, за ними.

— Не имел понятия, клянусь, — сказал NN. Тем не менее он почувствовал себя слегка виноватым. Знать бы еще, в каких таких грешках.

— А мы с тобой по-хорошему, — вкрадчиво упрекнул Вонючка. — Катаем туда-сюда, танатос без толку палим. Можно сказать, ключ помогли сберечь. Задницами своими рисковали, между прочим. Врага себе нажили на ровном месте. Где ж, сука, твоя благодарность?

— Ты говори, да не заговаривайся, — сделала замечание Алиса. — Это я вас, придурков, катаю. На своем, между прочим, танатосе.

Старик рванул на себе неимоверно грязную рубаху, обнажил грудь и завопил:

— Бери! Соси танатос из ветерана! Все забирай! А потом, сука, сплавишь меня Санитару!..

— Ребята, я правда не знаю, чего вы от меня хотите, — примирительно вставил NN. — Лично я хотел бы поскорее выбраться отсюда. Если это возможно.

— Возможно, родной, все возможно, — заверил Вонючка, запахивая пальто под уничтожающим взглядом Алисы. — Здесь слишком многое возможно, и потому мало кто выбирается.

NN поморщился:

— Хватит с меня твоего поноса.

— Да я тебе, сучонок!..

— Ну, что ты — мне? Шавка долбаная.

— Заткнитесь оба! — рявкнула Алиса. Шрам на щеке у девушки побагровел, сама щека начала дергаться. Это продолжалось с полминуты. Старик предусмотрительно отодвинул свое вонючее тельце подальше.

На NN вдруг свалилась такая усталость, словно из него разом вытащили все кости. Вместе с усталостью пришло полнейшее безразличие ко всему, что было, есть и будет. Безразличие не коснулось только отвращения к себе: его воображения, танатоса, эроса (или черт знает, чего еще) хватило лишь на жалкую игру в прятки с самим собой. Хватило на мотель, на воплощения своих фобий, на перевозчицу с личиком падшего ангела, даже на Вонючку — но не на пункт назначения. Что могло быть нелепее, а если склонен к черному юмору, то и смешнее? Что толку в репетициях, если последняя и первая одинаково фальшивы? Его разум был одновременно мухой, бившейся в липкой черной паутине, и соткавшим ее пауком. Его представление о себе было «мигающей лампой», что неизменно уводила в никуда. Да, его дважды предупредили об этом — или он сам себя предупредил? — и, кажется, у него не было выбора, но разве от этого легче? Какими ветрами или холодными течениями извращенного сознания навеян этот дурацкий кошмар? Хотя он понял кое-что про кошмары и хорошие сны. Кошмар — это когда не получаешь ответа даже на самые простые вопросы. Хороший сон — когда не нужно ни о чем спрашивать. Вещий сон — когда ответ приходит раньше, чем задашь вопрос, только тебе его не понять до конца. Но даже думать обо всем этом было уже противно. Чтобы покончить с ролью, играть которую стало невыносимо, он открыл дверцу и выбросил в темноту ключ. Наугад, первый попавшийся. Само собой, никакого звука он не услышал.

Драйверша не сразу поняла, что произошло. Старик издал какой-то сдавленный тихий визг, будто собака перед смертью. На лице NN появилась слабая улыбка. По крайней мере, оно того стоило. О здешней темноте он уже получил достаточное представление, чтобы испытывать уверенность в бесполезности попыток найти и вернуть ключ. В темноте все перемещалось (из тьмы возникало и во тьме исчезало) по неведомым ему законам, но именно неведение избавляло его от ненужных вещей вроде ключа от какой-то Комнаты Отдыха, за который Вонючка, похоже, готов был отдать правую руку. Да нет, не руку — тело целиком.