Танец белых одуванчиков

— Ну как зачем? — искренне удивился Кирилл. — Мы же с тобой не одни на этом свете, не сироты. У нас, слава Богу, есть родители, друзья. Я, например, привык из поездок привозить им разные мелочи. Не шубы с бриллиантами, естественно, но тем не менее… Ну там, галстук какой-нибудь, маме шарфик шелковый — она их очень любит. А Антон коллекционирует трубки — как же я могу про него забыть, он ведь мой самый лучший друг. Вот и ты бы прикупила какую-нибудь мелочевку, чтобы людям приятно было. Родителям, Софье, подруге своей — как ее, Света, кажется?

— Светке?! — в Тамариных глазах сквозило искреннее недоумение. — С какой стати?!

— Ну как, это же твоя подруга. И, насколько я понял, самая близкая. Иначе зачем бы ты звала в свидетельницы постороннего человека?

— Фи, — надменно фыркнула Тамара. — Еще подарки ей возить! Перебьется! Пусть спасибо скажет, что я ее с такими людьми познакомила. Это она меня до конца жизни подарками задаривать должна. А у стариков и без того все есть, они сами чуть не каждый месяц в Париж за шмотками мотаются. А Сонька тем более перебьется — у нее уже шкафы от тряпок трещат.

Кирилл ненадолго притих. Разговор явно шел не в интересующую его больше жизни сторону. И его во что бы то ни стало следовало вернуть в прежнее русло.

— Ну, не знаю… Мне кажется, даже если у них все есть, не мешало бы преподнести им какой-нибудь скромный подарок. Если не от неблагодарной дочери, то хотя бы от благодарного зятя. Я ведь, как никак, нынче их родственник. И это моя первая поездка в этой ипостаси. Так что если не хочешь, я сам что-нибудь для них выберу. А заодно и для твоей Светки. Я не знаю, что там у вас с ней за отношения, мне в этом сложно разобраться. Но человек, между прочим, засвидетельствовал наш с тобой брак, значит, не последний для нас человек. Если не хочешь ты, то я преподнесу ей что-нибудь только от себя.

И, сообразив, что разговор у них выходит несколько суховатый, малоприятный, решил несколько смягчить ультимативный тон:

— Но, так и быть, я любезно позволю тебе присоединиться к моему подарку. Тебя устраивает такой расклад?

Тамара недовольно скривилась, пожала неопределенно плечиком:

— Ну, если тебе уж так хочется. Вообще-то я не понимаю, зачем их баловать.

— Кого "их"?

— Ну, кого-кого? Светку, Антона твоего. Стариков тоже… С какой стати мы им что-то должны?!

Кирилл изумился:

— Да почему же должны?! Никто никому ничего не должен! Но разве тебе не приятно делать подарки?! Я, например, так просто обожаю. И мне гораздо приятнее подарки преподносить, нежели получать. Вот ты мне скажи: неужели тебе не приятно, когда близкий человек радуется подарку? В жизни не поверю!

Тамара вновь пожала плечиком:

— Хм, не знаю, не пробовала…

— Что не пробовала? Подарки дарить?! Да брось, в жизни не поверю. Наверное, ты просто никогда не обращала внимания на то, как радуются одаренные.

— Да нет, — поправила его Тамара. — Действительно не пробовала. А с какой стати я кому-то чего-то должна?! Пусть они мне дарят подарки, а не я. У нас так заведено: мама с папой дарят нам с Сонькой подарки. Когда мы с ней были маленькие, у родителей не очень хорошо это получалось, зато теперь они не ждут повода, они дарят просто так.

Странно было Кириллу слышать такие слова. В их-то семье было заведено иначе, и он с самого раннего детства был вовлечен в игру с подарками. Даже если не имел еще денег, то непременно кооперировался с мамой или с папой, в зависимости от того, кому предполагалось дарить подарок. Например, к восьмому марта они с папой непременно готовились загодя. Отец покупал что-то интересненькое, сам подарок, а Кирилл придумывал к нему яркую оригинальную упаковку, сделанную своими руками. То коробочку сооружал из старых открыток, то красивый кулек из ватмана разрисовывал крупными разноцветными горохами акварельной краской. Когда уже учился в школе, на уроках труда старался выпилить то дощечку разделочную, а потом собственноручно выжигал на ней какой-нибудь рисунок и покрывал лаком, а то и сережки из дерева вытачивал оригинальной формы. И буквально обожал, когда мама их надевала. Как же так, без подарков? Разве так бывает?! Впрочем, сейчас разговор направился именно в интересующее его русло. Пусть самую капелюшечку, но повернул к нужной теме.

И Кирилл как можно более ровным голосом спросил:

— А почему? Я имею в виду, почему у них это не получалось, когда вы были маленькие? Я вообще ничего о твоей семье не знаю, расскажи. Вот, например, где вы раньше жили? Насколько я понимаю, вы в этом доме живете года полтора, от силы два, да? А раньше? Ну, когда еще не имели возможности жить в таком доме. Мы ведь все родом из социализма, мы все когда-то варились в том соусе. Где-то же вы жили? Где ты училась, в какой школе? Как вы вообще жили раньше?