Танец души:Стихотворения и поэмы

Так не со зла девичий год расхитишь,
Поговоришь и замолчишь.
Мы вскрыли ночь: на дне трепещет Китеж
И в центре городе всё те же, всё мои ж.

Кого куда: ту королевну в пряхи,

А шулера за плутни на правеж.
Ты, рыжая, меня узнаешь по рубахе
И вскорости доподлинно помрешь.

Совсем, как в песенке, ясны звездочки

И золотоносен листопад.
У милой плечи озябли,
Так как холоден пышный сад.
Дома женственно тонкие сабли
На ковре в кабинете висят…

Я помню, как во сне: пришли, стучали – кто там?

Какой ужасный сон – сумятица, бедлам.
Ну, амба, кончено, пора бы к анекдотам,
Да слезы не велят с шартрезом пополам.

Я плакал, я пылал в тени твоей портьеры,

От жгучей осени захватывало дух…
Так вот он тот диван – и святки и химеры,
Здесь мытарь и дантист, здесь можно сразу двух.

Но осень – ты со мной. Всем холодком на щеки.

Аттическим вином, румянцем тяжких стен.
Я долго был с тобой невинный и жестокий,
Теперь со стеклышком у сердца я забвен.

Пока я наблюдал плебейские неврозы

Незаменимых дам из темно-серых рас –
Дитя не сберегло своей наперсной розы,
Мое дитя в плену у неживых украс.

Сентябтрь 1932, Харьков

ЭЛЕГИЯ

Е.Щ.

Гаснет день, и обслуживает резвоскачущий форд
Домино Корбюзье скудоумные ловкие клети.
Как с парнасских высот опознать очертания эти?
Богадельня, копилка, омлет, пантеон или торт?

Для патлатых марух, для житухи чужих барахолок

Суй златой перстенек, истощи подъяремный Китай.
Здесь присох чародей, вскормленный сосцами кита,
Наши лисы и псы не вернутся под розовый полог

Гаснет день, и трезвеют насельники хаз и малин,

И ярится в москвах ведовство неземных заседаний.
Асмодеевых глупостей слыша смешки за садами,
Я к блондинке Анюте тифозной любовью палим.

Для тебя ль бывый день, как сухая гвоздика, был едок?

Вспомни: в чистых фужерах французский денек угасал,
И забылись песцы, и синели усы у гусар,
Извивались носы в мельхиоровых крышках на едах.

Гаснет день. Добрых снов. Почему бы не так? Стынет чай,

Замерзает рожок на Мюнхгаузена девственной почте.
Всем единым, сынишки, отныне – чего ни захочете –
Добродушно вещают папаши: пущай, пущай.

Для меня… Только ты для меня ясноока, Пленира.

Лалы, фарфоры, стекла, соболя, сафьян, галюша.
Всё, на чем столь скандально твоя прогорела душа,
Всё, что ругань захожих барышников столь очернила.

14 сентября 1933, Москва

«Мощной зимы несравненные вихри…»

Е.Щ.