Танец масок (СИ)

— Поедешь, — отрезал Эш, прекрасно зная, что спорить глупо. Лет в пятнадцать он ещё взрывался: «Твоё место быть герцогом, твоё, а не моё!» Ричард всегда молчал, непонимающе глядя на Эша. И только.

Дворец Ричард не любил, наверное, так же, как и Эш. Правда, по другой причине. Эшу не нравилось железо, от которого не спрятаться, не нравились слуги-марионетки и дико не нравился император. Ричард не любил застенки, которые Эш по долгу службы посещал всегда. Он мнение хозяина о людях как о жуках не разделял.

Эш, со своей стороны, таскал с собой Ричарда везде, где мог — как любимую куклу. С куклой Ричарда сравнивал император, и за это Эш не любил его ещё больше.

Так что в вагоне воздушного поезда и Эш, и Ричард были одинаково задумчивы. Ни тому, ни другому не хотелось здесь находиться. Эш маниакально щипал фиалки с подоконника, а представлявший ужасы подземелий Ричард его не останавливал.

На контрасте с ними император, когда герцога и его слугу провели в кабинет Его Величества, просто светился оптимизмом. Высокий и такой же худощавый, как Ричард, он обладал классической красотой — золотоволосый, голубоглазый и с правильными чертами лица. Именно такими предпочитали изображать юных героев живописцы, и именно о таких принцах мечтали девушки любого достатка. Его Величество Генрих Тринадцатый был уже не юн — недавно ему исполнилось тридцать, — но всё ещё очень красив. Да, императорская семья не зря «выводила» свою породу многие века — в основном, магией, но и на красоту невест тоже обращали внимание. Правители сильной и независимой страны могли это себе позволить.

В строгом траурном костюме, украшенном серебряной вышивкой и чёрными жемчужинами, Его Величество стоял у окна, облитый закатными солнечными лучами, и улыбался почти так же солнечно.

— Эш! Друг мой! — воскликнул он, распахивая объятья. И тут же заметил: — А ты, однако, не торопился.

— Век бы тебя не видел, — бросил в ответ Эш, обходя императора по широкой дуге к креслу у письменного стола. — Ты бы как раз сдох. Дикон, выпрямись.

Ричард тут же разогнулся и спокойно выдержал изучающий взгляд императора. Его Величество улыбнулся.

— Здравствуй, Ричард. Что, твой хозяин стал ещё злее после его маленького путешествия?

— Мой господин нуждается в отдыхе, — кротко ответил Ричард, наконец, опуская взгляд.

Император хохотнул.

— Увы, дела не ждут. Эш, ты уселся в моё кресло. Встань немедленно.

Эш, наоборот, ещё и ногу на ногу положил. Тогда император резко обернулся — взметнулись полы шёлковой чёрной накидки — и скрестил с Эшом взгляд. Так они смотрели друг на друга минут пять, молча, не шевелясь. Ричард, замерший у стены, не шевелился тоже. К подобной сцене он уже давно привык.

Воздух, казалось, искрился от напряжения, а от тишины звенело в ушах. Личина золотоволосого юноши сползла с Эша, пару мгновений перед императором сидел очень злой рогатый фейри. Мгновений, потому что потом Эш, бросив взгляд на Ричарда, встал.

— Ну и зачем ты меня вызвал?

Император как ни в чём не бывало сел в кресло и тут же скрылся под столом. Поднатужившись, поднял укрытую тканью огромную банку, поставил на стол, снял ткань.

В банке плавала человеческая голова.

Ричард, прикрыв рот рукой, подался к двери, Эш только закатил глаза.

— Вот, — в голосе императора зазвучали слёзы. Голосом Его Величество всегда прекрасно владел. — Вот, что сделали с моим братом. Видишь?

Эш прошёл к столу, нагнулся над банкой. Потянул носом. Пахло дорогим вином.

— Честно говоря, так мне он больше нравится.

— Да мне тоже, — хмыкнул император, резко прекратив играть убитого горем брата. — Я тебе больше скажу: я даже хочу приплатить его убийце за то, что осчастливил своим вниманием дворец и избавил меня от этого… семейного недоразумения. Только, Эш, я хочу знать, кому платить.

Эш стянул перчатку, поскрёб стекло на глазах отросшим и заострившимся ногтем — звук получился премерзкий.

— Я не сыщик, Генри. Пусть твои слуги ищут, а я потом донесу этому самоубийце твою благодарность.

Император снова исчез под столом. Но на этот раз на свет он извлёк не банку с головой, а ворох фотокарточек.

— Слуги, говоришь? Слуги — люди. Посмотри.

Игнорируя свободное кресло для посетителей, Эш уселся на стол — на этот раз император не возражал — взял фотографии веером, как игральные карты, и всмотрелся. Все они показывали одно и то же: расчленённые человеческие тела. Очень… красочно расчленённые: руки, ноги, голова, части туловища, — всё складывалось в надпись, а кое-где эта надпись дублировалась кровью. Эш нахмурился.

— Я правильно понял, это же ваш язык? — небрежно поинтересовался император.

— Угу.

— И что там написано?

Эш изучил все карточки: надпись была одна и та же. И никакого смысла она не несла.

— А что, у тебя нет учёных, кроме меня? Специалистов по нашему языку?

— Есть. Но единственный специалист, — в голосе императора послышалось раздражение, — не должен такое видеть.

— Это ещё почему?

— Она женщина.

Эш на мгновение забыл про карточки и уставился на императора.

— Да что ты!

— Позже поговорим о женщинах, — процедил император. — Что там написано?