Танец меча

Меф понял, что речь идет о нем, только когда коснулся губ тыльной стороной ладони.

- Ерунда… Зубы целы… это меня просто заце…

- Подойди! - Гелата насильно притянула к себе его голову, провела по губам платком. - Так лучше. Теперь можешь говорить!

Но Мефа уже интересовало другое.

- Ты же видела Ирку, да? Гелата, помедлив, кивнула.

- Она… - начал Меф. Страшное слово «смерть» не выговаривалось. - Как они заставили ее превратиться в лебедя?

Гелата посмотрела на окровавленный платок. Подула. Кровь с него исчезла. Меф ощутил, что и губы больше не кровят.

- Никак, - ответила она.

- Что никак?

- Они знали: валькирия-одиночка умирает трижды. У нее три жизни: человека, лебедя и волчицы. Вначале они убили человека. У мертвого лебедя отрубили крыло. Волчицу убить не успели: вы с Антигоном им помешали.

- Я не видел волчицу, - упрямо сказал Меф.

- И хорошо.

- Что хорошо?

- Скоро поймешь!

Гелата обернулась. Сквозь толпу медленно пробиралась «Газель» «Скорой помощи». Проблесковый маячок мигал, но сирена была выключена. Обычная «Скорая», а не реанимация и не глухая бортовая «Газель», в которую грузят тела. Машина остановилась рядом: подъехать ближе ей мешали столбы.

Ирку и Матвея подняли на носилки. Мефодий, недоумевая, посмотрел на Гелату.

- Но она же… - начал Меф.

- Погибла? Нет. Я ее внимательно осмотрела. Погибла валькирия-одиночка. Сама девушка останется жить, - спокойно ответила Гелата. - Я же сказала: из трех жизней они забрали две.

Меф отказывался понимать.

- И что, Ирка теперь станет волчицей? Гелата куснула мизинец. Была у нее такая детская привычка: некоторые грызут большие пальцы, а Гелата мизинцы.

- Волчица - часть валькирии. Девушка останется жить. Но станет такой, какой была до всего. Понимаешь: до всего.

- А копье? Щит? Шлем?

- Их передадут другой. Они больше не будут ее слушаться…

- Не будут?

- Ты что, не понял? Валькирия-одиночка убита. Осталась девушка, которая была до всего. Ирка больше не валькирия. Копье ее не узнает.

Носилки были уже рядом с Мефом. Один из санитаров споткнулся. Носилки накренились, одеяло соскользнуло. Буслаев, ужаснувшись, увидел бесконечно тонкие и слабые ноги, почти лишенные мышц.

* * *

В одну «Газель» набились все. Мефодий с Антигоном, четыре валькирии с оруженосцами, носилки с Иркой и Багровым. Плюс бригада «Скорой» из трех человек. Врач косился на все это безобразие, но почему-то терпел. И как оказалось, напрасно.

- Останови! - велела Фулона водителю за первым поворотом.

Тот остановил.

- Теперь вылезай!

Водитель был не лишен чувства юмора.

- Вы что, собираетесь угнать «Скорую»?

- Разве я что-то говорила про угон? - ледяным голосом поинтересовалась Фулона. - Машину сможете забрать в Москве… У поста ГАИ по Дмитровскому шоссе, на выезде из города. Через час.

Водитель и санитар переглянулись. От Белгорода до Москвы семьсот километров. Видя, что ее не принимают всерьез, Фулона повернулась к Таамаг:

- Тамара! У нас сложности!

Таамаг, сжимающая кистевой эспандер (она делала это почти постоянно), без усилия разодрала его на две части.

- Считаю до нуля. Ноль!

Бригаду «Скорой» как ветром сдуло. Оруженосец Фулоны пересел за руль. В зеркальце он видел, как врач спешно нажимает кнопки телефона. Оруженосец свернул в переулок, потом еще в один, пустынный.

- Никого, - сообщил он.

Фулона вызвала золотой шлем и ладонями коснулась небольших крыльев. За несколько секунд до того, как «Скорая» исчезла во вспышке мощнейшей телепортации, Мефодий увидел, как Багров шевельнулся, а потом сразу - без раскачки - рывком сел в носилках.

- А где?… - начал он, беспокойно поворачиваясь.

Гелата быстро положила ладонь ему на лоб.

- СОН! - приказала она, подхватывая на плечи расслабленное тело…

Валькирия золотого копья ошиблась. У поста ГАИ по Дмитровскому шоссе «Скорая» стояла не через час, а через пятьдесят пять минут.

В квартире у Фулоны собрались уже все валькирии. Багров, приведенный в чувство, мрачнее мрачного сидел на подоконнике. Его раны уже затянулись. Некромаг, он и есть некромаг.

- Что с ней теперь будет? - спросил он. Никто не спешил отвечать. Бэтла посмотрела на Таамаг, та, крякнув, повернулась к Фулоне, и вместе они уставились на Гелату.

- Я ее подлатаю. Раны смертельны, но одна жизнь - я уже говорила - у нас в резерве, - избегая смотреть на него, ответила Гелата.

- А ноги?

Гелата качнула головой.

- Нет, - сказала она едва слышно. - Я могу привести Ирку только в то состояние, в котором она была до всего. Девушка на коляске. В противном случае мое воскрешающее копье утратит свою силу. Станет просто деревяшкой с наконечником.

- Все хорошее в мире только для валькирий? - злобно спросил Багров.

Гелата все так же смотрела не на Багрова, а в окно. Ее слабый голос окреп и почти звенел:

- Извечный вопрос: если свет есть, почему умирают дети? Рождаются калеки? Существуют войны, болезни, аварии? Почему Ирка, такая хорошая, должна быть прикована к коляске? И почему он - этот самый свет - позволяет всему этому происходить?

- Ну и почему? - спросил Матвей с вызовом.