Танец мотылька

— Хорошо спалось, Медди? — Марк смакует это слово. Я сжимаю руки от беспомощности и отворачиваю голову.

В меня летит комок одежды.

— Одевайся. Жду на кухне. Поговорим. И без глупостей, — похоже, это «без глупостей» его любимое выражение.

— Я не понимаю, что ты от меня хочешь, — шепчу, чувствуя, как с каждым словом голос проваливается.

— Да все просто. Но сначала оденься.

Мужчина выходит: я слышу его тяжелые шаги по квартире.

Суставы и мышцы ноют, небо дерет, словно там кусок наждачки застрял. Приподнимаю одеяло и разочарованно выдыхаю. Ну, конечно: раздел полностью.

Разбираю кучку вещей. Трясущимися руками напяливаю белье, затем джинсы и какую-то бесформенную футболку. Не мог найти ничего поприличней? Снимаю ее и отбрасываю в сердцах в угол.

Начинаю рыться в шкафу в поисках нормальной одежды, и цепляюсь взглядом за его полки.

В мозгу взрывается сумасшествие: я начинаю хохотать, затем вышвыривать все шмотки на пол, раскидывая их по комнате. Рву рубашки, топчу брюки и футболки. Подбегаю к окну и швыряю часть вещей на улицу, прямо в стену дождя. И тут крепкие руки перехватывают меня и зажимают в тиски.

Кричу, как ненормальная:

— Убей! Мне пофигу, что ты со мной сделаешь. Я тебя не боюсь!

— А надо бы, — рычит Марк на ухо. Разворачивает к шкафу, прижимает бердами к дверце и насильно одевает на меня одну из попавшихся футболок.

Пока руки свободны, я раскрываю пальцы и хлестко бью его по лицу, но тут же жалею об этом. Ладонь соприкасается с щетиной, и нежная кожа лопается. Я процеживаю воздух через зубы, чтобы выдержать боль.

— Золотая, что ты упираешься? Неужели память так важна для тебя? Что ты там прячешь?

— Не понимаю…

— Я вот об этом, — бросает меня на кровать. Легко, будто я ничего не вешу.

Едва ли удерживаюсь, чтобы не свалиться с края. Перед лицом возникает треклятая фотография.

— Напряги мозги и вспомни его!

— Но я впервые вижу его! Урод, отстань!

— Ты врешь, красотуля, врешь, — Марк отходит, мотая досадно головой. Я подхватываюсь и выскакиваю в коридор. На кухню: там есть ножи — я буду защищаться.

И почему родные не ищут меня? Почему Артем не приехал за все это время? Дотягиваюсь до ящика, но меня тут же откидывает в сторону.

— Дура, облегчи свою участь и просто дай то, что я прошу, а иначе…

— Что?!

Марк умолкает, растягивает губы в ниточку. Густые ресницы обрамляют его синие пронзительные глаза.

— Мне придется долго тебя мучить, — заключает он.

— Я. Тебя. Не. Боюсь!

От последних слов сжимает в груди так, что я закусываю губы.

— Ты будешь бояться, — мужчина подходит ближе и наклоняется надо мной. Синева глаз прожигает душу и сыплет на меня холодной мглой.

— Нет… — уже тише говорю я.

— Тебе придется, — он говорит последнее ровно и слишком спокойно, словно жалеет, но не может иначе. Вольный не повышает голос, не кричит, и от этого только страшней. Тянет за шиворот и поднимает меня на ноги.

— Зачем ты это делаешь, Марк? Что за задание? — лепечу я.

— Отчитаться перед тобой?

Усаживает меня на мягкий уголок, берет застывший наш завтрак и ставит в микроволновку.

Я опускаю лицо в ладони. Мне кажется, что мой мозг сейчас закипит или лопнет. Если единственное, что нужно этому конченому — это вспомнить кто на фото, я сделаю это.

— Неси снимок.

Марк оборачивается и удивленно тянет бровь.

— Умница, — расплывается в нелепой улыбке, а мне хочется врезать по этому точеному лицу, да так, чтобы он с разворота угодил лицом в мусорное ведро.

В руках у «мужа» широкий нож. Слежу за его движениями, пока он нарезает хлеб. Оставляя кусок недорезанным, прислушивается.

Марк вдруг откладывает в сторону столовый прибор. Показывает мне жестом «молчи» и боком, прижавшись к стене, выходит из кухни.

В коридоре слышу шум. Не раздумывая, хватаю нож со стола и аккуратно выхожу за Вольным. Если он замешкался — я этим воспользуюсь.

Но на пороге кухни меня заклинивает мысль: смогу ли я его убить?

В коридоре суматоха, кто-то надрывно сопит.

Выглядываю в проход.

Ко мне спиной стоит грузный человек, ноги Марка трепыхаются где-то внизу. Есть еще один: он увлеченно колотит «мужа» в живот.

Я не знаю почему, но с размаху вонзаю лезвие в спину тому, что находится ближе. Он чуть подскакивает и выпускает Вольного из удавки. Марк тут же освобождается и расправляется с другим нападавшим. Один миг — и тот лежит на полу со свернутой шеей. Первый подергивается, но вскоре затихает.

— Спасибо, женушка, — говорит Вольный, оттаскивая обоих к стене.

Меня колотит от осознания, что произошло непоправимое. Вместо того, чтобы избавиться от Марка, я убила другого человека. Защитила палача. Какая ирония. А вдруг эти люди пришли мне помочь?

Вольный мечется по квартире. Я вижу, как он скидывает вещи в дорожную сумку, собирает ноутбук, забегает на кухню.

— Сюда иди! — кричит он.

Я негнущимися ногами бреду на голос.

— Садись! Ешь. Мы уходим отсюда. Волочить тебя я не буду, потому тебе нужны силы.

— Кто они? Что они хотели? — я все еще не могу отойти от шока. Руки, не переставая, дрожат, зубы непроизвольно цокают друг об друга.

— А это мное тожое интересно, — говорит Марк, на ходу прожевывая бекон и спагетти. — Ешь!