Танец мотылька

Все маги между собой связаны суггестором, который не подчиняется ни одной из групп. Он сам по себе и его никогда никто не видел. Поговаривали, что он вообще миф, который существует только для того, чтобы запугать магов и склонять их на нужную сторону. Мол, не хочешь работать — тебе открыта дорога в могилу или вечное рабство. А еще болтали, что он умеет подчинять магов массово, стоит только захотеть, и вся толпа одаренных ринется выполнять его приказание. Я его не боюсь, он мало верю в эту чушь со всемогущим суггестором, но и проверять не хочу. Мамочка помотала нервы, едва ноги унес. Если бы не Золотницкая, лежал бы я уже лет восемь в холодной земле, съеденный червями.

Набрал номер. Ждать ответа не пришлось: томный женский голос тут же протянул:

— Во-олюшка звони-ит. Что нужно, дурма-ан ты мо-ой?

— Привет, Злота, и я рад тебя слышать, — Марк усмехнулся.

Чаровница — редкая изысканная женщина. Трудно сказать сколько ей лет по-настоящему, но выглядела она всегда молодо. Скорее всего, прихорашивалась с помощью заклятий. Хотя утверждать не берусь. В голову к ней не залезешь, даже если сильно захочешь: вот кто мастер конспирации и блоков. Волосы у женщины по пробору делятся надвое: левая сторона белее мела, а правая черная, как смола. Левый глаз без зрачка: молочно-туманный, а правый — темный, как безлунная ночь. И, кажется, видела она прекрасно обеими очами, а еще круче накладывала заклятия связи и создавала другие полезные магические цепи. Она не работала с Мнемонами, но и Реньюеры ее тоже не смогли завербовать. Почему не знаю. Самому бы разобраться в выборе стороны. А вот сотрудничать Золотницкая не гнушалась ни с теми, ни с другими. Главное, что работу свою она делала замечательно, остальное меня не волновало.

— Ма-арк, давай по-быстрому, а то мне бежа-ать надо, — пропевает женщина.

— Помнишь ты мне кольца делала?

— А как же!

— Сбежала моя «половинка», — я нарочно подчеркиваю последнее слово. — И вот сейчас никак не могу найти.

— Кольца работают на три километра. Я тебя предупреждала. Дальше только через заклинание поиска, которое на твою красотку не сработает. Неперешедшая она, застря-а-ала между мирами. Есть одно средство, но довольно болю-у-у-чее, Воо-лю-ушка.

— Я согласен. Приезжай. Я у Марины.

— Марк, я бы с радостью, но сегодня за-анята. Только за-автра-а.

— Золотницкая, я в долгу не останусь. Скажи куда, сам подъеду.

— Так у тебя же лекарка под боком есть! Что Ма-аринку не попро-осишь? Она умеет искать. Я давно учила.

— Та ну ее! — не могу удержаться. Собираю снимки, придерживая телефон плечом.

— Девка исстрадалась. Ты бы или отпустил ее, или уже приня-а-ал, — напевно продолжает чаровница.

Срываюсь:

— Да не держу я ее! Она сама прилипла. Злот, ну, помоги. Очень нужно!

— Ла-а-адно уж! Куда тебя денешь? Я через пару часов перезвоню. Будь на свя-а-ази-и! — и сразу отключается.

Она вечно так: на полуслове. Всегда летит, спешит кому-то помочь и всегда поет. Не брезгует даже грязной работой, вроде той, что пришлось выполнить для меня. Но взяла слово, что девушка-объект не пострадает. Теперь меня держит не только это слово, он я сам не хочу зачищать Вике память. Слишком дорого. Хотя… После всего, что я ей причинил, она вряд ли когда-то сможет относится к мне нормально. Но это легко поправляется: память можно просто слегка подкорректировать. Главное, изъять нужную информацию, дальше — дело техники. Да, и шеф оказался прав. Я не наигрался с ней — теперь мне нужно больше, намного больше.

Швыряю со всей дури стопку фотографий в стену. Они противно шмякают и расплываются по полу. Под ноги выскакивает тот самый снимок Крыловой, где она эротично прижимается к партнеру.

— Тварь! — выплевываю я, выбрасывая руку вниз. Шепчу на автомате заклинание, и карточка сгорает дотла. Смотрю на другие фото, что кучкой прижимаются к стене, и обессиленно сажусь на край кровати. Все не сжечь. Из сердца не высечь, не выцарапать ее образ.

Почему Крылова так запала в душу? Почему? Она, как вирус: размножается по клеткам и выламывает суставы. Ослабляет мышцы и выкручивает мозг. Я знаю, что есть способ избавиться от этой агонии. Но сейчас нельзя. Легко смогу забыть все об этой танцовщице в будущем. Пусть на время, но смогу. А сейчас нужно закончить задание и постараться не запутать все еще больше. Не для этого я скрывался столько лет. Нельзя выдать себя из-за какой-то рыжей девки. Даже, если она все время стоит перед глазами.

Вспоминаю, как держал ее в подвале, как бил и тащил за волосы. В грудь впивается острый клинок разочарования и ненависти к себе. Ради личной защиты приходится переступать через грань морали. Пусть жертвы этого и не помнили после забвения, но в моем сердце с каждым клиентом появлялся кусочек бездны. И Вика все эти раны смела напрочь и окунула меня в черную дыру. Раньше я старался не задумывался о своей специфической работе, раньше все так далеко никогда не заходило. Ни с кем не было так остро, как с ней. Так не должно быть! Объект должен быть объектом, и не более.