Танец на кладбище

Над Виллем стояла тишина, нарушаемая лишь шелестом листьев, трепетавших на ночном ветру.

Нора почувствовала озноб. Запахнув пальто, она пошла назад, возвращаясь к свету и теплу городских улиц.

Глава 22

– Здесь почему-то всегда туман, – заметил д’Агоста, когда «роллс-ройс» въехал на однополосную дорогу, пересекавшую Малый Губернаторский остров.

– Должно быть, это с болот, – отозвался Пендергаст.

Д’Агоста посмотрел в окно. Вдоль дороги действительно тянулись заросли тростника и рогоза, над которыми поднимались малярийные испарения. На фоне ночного Манхэттена этот пейзаж выглядел несколько чужеродно. Проехав по аллее из высохших деревьев, они очутились перед железными воротами, на которых красовалась бронзовая табличка:

«МАУНТ-МЁРСИ»

Больница для душевнобольных преступников

Машина остановилась у небольшого домика, из которого вышел охранник в форме.

– Добрый вечер, мистер Пендергаст, – приветствовал он спецагента, ничуть не удивившись столь позднему визиту. – Вы к мисс Корнелии?

– Добрый вечер, мистер Гот. Да, у нас назначено свидание.

Ворота со скрежетом открылись.

– Приятного вечера, – улыбнулся охранник.

Проктор направил машину к главному корпусу – огромному готическому зданию из бурого кирпича, окруженному густыми старыми елями, склонявшимися под тяжестью собственных ветвей.

Через несколько минут они уже шли по длинным коридорам больницы, сопровождаемые местным доктором. «Маунт-Мёрси», в прошлом самая большая туберкулезная клиника Нью-Йорка, была преобразована в больницу для убийц и других опасных преступников, которых признали невменяемыми.

– Ну как она? – спросил Пендергаст доктора.

– Все так же, – коротко бросил тот.

К ним присоединились два санитара, после чего все долго шли по пустынным коридорам, пока не остановились у стальной двери с зарешеченным окном. Один из охранников отпер дверь, и вся компания вошла в так называемую «тихую» комнату. Д’Агоста хорошо помнил это место – в январе он приходил сюда вместе Лорой Хейворд. Казалось, что с тех пор прошла целая вечность, но здесь все было по-прежнему: голые зеленые стены и пластиковая мебель, прикрученная болтами к полу.

Санитары скрылись за тяжелой металлической дверью в глубине комнаты, и вскоре один из них вывез оттуда кресло-каталку, в котором сидела старая дама. Одета она была с викторианской строгостью – в черное платье из тафты, отделанное черным кружевом, однако под ним д’Агоста заметил смирительную рубашку.

– Поднимите мне вуаль, – недовольно скомандовала дама.

Один из санитаров выполнил ее просьбу. Из-под вуали показалось морщинистое злое лицо. На д’Агосту уставились маленькие черные глазки, в которых было что-то змеиное. Она саркастически улыбнулась, давая понять, что помнит его. Потом перевела взгляд на Пендергаста.

Спецагент сделал шаг вперед.

– Мистер Пендергаст, надеюсь, вы помните, что надо соблюдать дистанцию, – слегка раздраженно произнес доктор.

При звуке этого имени старая дама заметно оживилась.

– Ах, дорогой мой Диоген! Какой приятный сюрприз! – вскричала она и, повернувшись к санитару, громко заверещала: – Принесите самого лучшего амонтильядо! К нам пришел Диоген! – Она одарила Пендергаста улыбкой, зловеще исказившей ее изрезанное морщинами лицо. – Или ты предпочитаешь чай, милый мой Диоген?

– Нет, спасибо, – холодно отказался Пендергаст. – Я Алоизий, а не Диоген.

– Глупости! Диоген, негодник, и не стыдно тебе обманывать старую женщину? Как я могу не узнать собственного племянника?

Пендергаст чуть помедлил:

– Вас не обманешь, тетушка. Мы были тут по соседству и решили вас навестить.

– Как мило. Ты, я вижу, привел с собой моего брата Амбергриса.

Бросив выразительный взгляд на д’Агосту, Пендергаст утвердительно кивнул.

– У меня есть несколько минут перед тем, как я начну готовиться к званому обеду. Ты же знаешь, на слуг сейчас нельзя положиться. Я собираюсь их уволить и буду делать все сама.

– Вы правы, тетушка.

Д’Агоста терпеливо ждал, когда Пендергаст закончит светскую беседу с теткой. Агент медленно и осторожно подводил разговор к своему детству в Новом Орлеане.

– Вы помните, какая неприятность случилась с Мари Лебон, нашей служанкой? Мы, дети, звали ее мисс Мари.

– Эта та, которая смахивала на швабру? Терпеть ее не могла. Она меня всегда раздражала, – сказала тетя Корнелия, передернув плечами.

– Ее ведь нашли мертвой, не так ли?

– Это ужасно, когда слуги позорят дом. А Мари была хуже всех. Не считая этого кошмарного месье Бертена.

Неодобрительно покачав головой, старуха что-то пробормотала себе под нос.

– А что же случилось с мисс Мари? Я тогда был совсем маленьким.

– Мари была весьма распутной особой – она родилась на болотах, а там почти все такие. В ней была намешана французская, индейская и еще бог знает какая кровь. Она завела шашни с конюхом, а тот был женат. Ты его помнишь, Диоген? Он еще носил кок и воображал себя джентльменом, хотя был самой обычной деревенщиной.

Она посмотрела по сторонам.

– Где мой аперитив? Гастон!