Танец на кладбище

– Об этих ужасных убийцах из Вилля, – сказала старушка, показывая на окно.

– И что же вы ему сказали?

– Как что? Мы постоянно слышим крики, когда ветер дует с реки. Животные ужасно кричат, когда их режут! Этим негодяям самим надо перерезать горло! – мстительно заявила она.

– Что-нибудь еще?

– Я сказала ему про фургон.

У д’Агосты екнуло в груди.

– Фургон?

– Он ездит каждый четверг, прямо как часы. Выезжает в пять, а возвращается в девять вечера.

– Сегодня как раз четверг. Вы его видели?

– Конечно. Как всегда.

Д’Агоста встал и подошел к окну. Оно находилось на тыльной стороне дома и смотрело на запад. Перед визитом он успел побродить здесь, изучая окрестности. Внизу проходила старая дорога, судя по всему, ведущая к Виллю. Она прорезала пустырь и исчезала в глубине леса.

– Вы видели его из этого окна?

– А что, здесь есть другие окна? Конечно, из этого.

– На фургоне что-нибудь было написано?

– Не заметила. Просто белый фургон.

– А какая модель?

– Я в этом не разбираюсь. Белый, грязный, старый. Настоящая развалина.

– Водителя вы не видели?

– Разве отсюда разглядишь, кто сидит внутри? Но ночью, когда у меня открыто окно, я иногда слышу звуки.

– Звуки? Какие именно?

– Блеяние, скулеж.

– Их издают животные?

– А то кто же?

– Можно открыть? – спросил д’Агоста, указывая на окно.

– Сейчас холоду напустите. А мне потом платить за обогрев.

– Я на минуточку.

Не дожидаясь ответа, лейтенант поднял двойную раму и выглянул наружу. Холодный осенний воздух был прозрачен и тих. Отсюда вполне можно слышать звуки, доносящиеся из фургона.

– Послушайте, если хотите подышать свежим воздухом, делайте это не за мой счет.

Д’Агоста с треском опустил раму.

– Как у вас со слухом, миссис Пицетти? Вы носите слуховой аппарат?

– А как у вас со слухом, служивый? – парировала старушка. – У меня-то все в порядке.

– А что еще вы говорили Смитбеку? Вы что-нибудь знаете о Вилле?

Миссис Пицетти слегка замялась:

– Говорят, там за забором кто-то бродит.

– Какое-то животное?

Она пожала плечами:

– А иногда фургон выезжает вечером. Всю ночь где-то колесит, а утром возвращается.

– Часто?

– Два-три раза в год.

– А зачем, вы не знаете?

– Знаю. Они охотятся за людьми. Для своей общины.

– Откуда вы знаете?

– Люди говорят. Местные старожилы.

– А кто именно, миссис Пицетти?

Старушка опять пожала плечами.

– Вы можете назвать их?

– Нет. Еще не хватало соседей подставлять. Да они меня убьют.

Д’Агоста постепенно накалялся. Старая дама оказалась крепким орешком.

– Что еще вам известно?

– Больше ничего не помню. Кроме кошек. Он кошек очень любил.

– Простите, кто любил кошек?

– Да этот репортер, Смитбек. Кто ж еще?

Кошек любил. Да, Смитбек был настоящим профессионалом, знал, как расположить к себе людей. На самом деле кошек он не выносил. Д’Агоста хмыкнул и посмотрел на часы.

– Значит, фургон вернется через час?

– Да уж, как водится.

Выйдя на улицу, д’Агоста с наслаждением вдохнул бодрящий вечерний воздух. Тихо и зелено. Трудно поверить, что это Манхэттен. Он еще раз посмотрел на часы: начало девятого. По дороге сюда он заметил закусочную. Он закажет там чашечку кофе и будет ждать.

Фургон появился строго по расписанию. Это был закрытый «шевроле-экспресс» 1997 года с затемненными передними стеклами и лестницей, ведущей на крышу. Он свернул с Западной Двести четырнадцатой улицы на Индиан-роуд, медленно проехал квартал и повернул на боковую дорогу, ведущую к Виллю. У цепи, перекрывавшей проезд, он остановился.

Д’Агоста замедлил шаг, сделав вид, что собирается перейти улицу позади фургона. Дверь открылась, из машины вылез человек и отпер замок. В неясном сумеречном свете он показался д’Агосте очень высоким. На нем было старомодное длиннополое пальто, в которых обычно ходят персонажи вестернов. Лейтенант остановился и зажег сигарету, стараясь не показывать лицо. Переехав через лежавшую на земле цепь, фургон остановился снова.

Бросив сигарету, д’Агоста быстро подошел к фургону сзади, стараясь, чтобы водитель его не увидел. Он слышал, как тот поднял цепь и повесил замок, потом сел в машину. Пригнувшись, лейтенант подбежал к фургону, взобрался на бампер и ухватился за лестницу. В конце концов, это общественная земля, она принадлежит городу, и представитель правоохранительных органов имеет право по ней передвигаться, если при этом он не вторгается в частные дома.

Фургон медленно двигался по дороге. Огни Верхнего Манхэттена остались позади, и вскоре они въехали под сень Инвудского леса. Хотя окна были плотно закрыты, д’Агоста отчетливо слышал звуки, о которых говорила миссис Пицетти: крики, блеяние, мяуканье, лай, кудахтанье и, что самое ужасное, тоненькое испуганное ржание, которое явно принадлежало недавно родившемуся жеребенку. При мысли об этих несчастных животных и той судьбе, которая им уготована, д’Агосту охватил неудержимый гнев.