Танец на крыльях

 — Ты что, считаешь, что у меня нет собственного мнения? — со злом бросил Реми.

— Нет, что ты! Я совсем не это имела в виду! Просто взгляды у детей и подростков часто формируются под влиянием авторитетных взрослых. Это нормально, ведь житейский опыт у ребенка небогат, а мудрости и вовсе взяться неоткуда…

— Получается, что все эти годы ты навязывала мне любовь к моей матери, о которой у меня просто не может быть никакого мнения. Да и, кроме тебя, его нет ни у кого.

Очень тонко подмечено, мой милый мальчик…

— Ты считаешь, я тебя обманывала? — в моем вопросе нет вызова. Скорее — готовность принять любой ответ и, возможно, смириться на долгое время, что Реми презирает свою никому неизвестную богомольную маму.

— А ты считаешь, меня обманывал отец, говоря о боге?

— Нет, конечно, твой папа выражал свое субъективное мнение…

— Точно так же, как ты — свое субъективное о моей мамуле.

— Ну… да, — обреченно соглашаюсь. А что тут возразишь?

— Отлично! — обрадовался Реми. — Значит, раскинув мозгами, я вполне могу сделать собственные выводы.

Почему-то сейчас мне очень не хочется знать, какие именно выводы сделал мой сын. Но, противореча собственным мыслям, я потерянно бормочу:

— И что ты надумал, любимый?

— Нет, Мышка, я не надумал. Скорее, я продумал все очень тщательно и даже схему составил. И знаешь, что меня натолкнуло на это?

Я, как под гипнозом, отрицательно мотаю головой в ответ на риторический вопрос.

— Да это даже не важно, Ди, ведь все твои россказни о моей святой мамаше мало чем отличались от сказок о боевой мышке. И, самое смешное, что в боевую мышь я верил больше — она у тебя была более реальная, что ли… и очень мне напоминала тебя. А вот моя маман… — Реми издал издевательский смешок, — это какой-то совершенно невероятный персонаж, намешанный из приторного клубничного сиропа, райских цветов и душистых благовоний, а сверху обсыпан сахарной пудрой. И как вообще такая сладкая ангельская птаха догадалась раздвинуть ноги перед моим отцом?! Полагаю, он ее усыпил и отымел в миссионерской позе, дабы не осквернить ее чистые помыслы и не ужаснуть безгрешный взор своим неблагословенным пихальником…

— Замолчи! — прорычала я, сама не узнавая свой голос.

Реми вместе со стулом резко отпрыгнул от стола и замер, глядя на меня расширенными от ужаса глазами.

Вспыхнувшая во мне внезапная ярость погасла мгновенно, а Реми так и продолжал молча и испуганно таращиться на меня. Я и сама не понимаю, как это произошло, но я собственному сыну отдала команду, которой он был не в силах сопротивляться. Господи, прости, я действительно недостойная мать.

34.3 Диана

Я смотрю на своего любимого испуганного мальчика, а сердце разрывается от мучительного отчаяния.

— Реми, милый, расслабься, все в порядке, — ласково позвала я.

Он растерянно заморгал, после чего резко подскочил со своего места и сделал шаг назад. Что же я натворила, глупая истеричная дура?!

— Любимый, прости, что повысила голос, я, правда, не хотела — разволновалась очень и вот… Я никогда тебя не обижу, клянусь, что это вышло случайно!.. Ты ведь знаешь, что дороже тебя для меня никого нет и быть не может. Ты простишь меня, Мышонок?

— Ди, ты что — ведьма, что ли? — прошептал Реми, а страх в его глазах мгновенно сменился любопытством и азартом.

Ну, час от часу не легче! Теперь мой ребенок забьет свою сообразительную голову паранормальной ерундой. Но раскрывать ему сейчас мои способности будет непростительной глупостью. Не созрел мальчик еще для таких новостей.

— Ну, что ты, милый, какая еще ведьма? Фэнтези перечитал? Я просто очень разволновалась…

— Да ты глаза свои видела? Они… они…

— Засветились, а зрачок принял вертикальную форму? — пошутила я и тихо рассмеялась.

— Ну-у, вообще-то я уже ждал, что так и произойдет, — сконфуженно признался Реми.

— Ты ведь не раз наблюдал за отцом… Мне тоже иногда казалось, что его глаза мечут молнии. Просто нам обоим повезло или не повезло с таким необычным цветом. Во время эмоций радужка иногда переливается. Но, чаще всего, просто расширяются зрачки, как и у всех людей. Ничего необычного…

Мое объяснение Реми совсем не понравилось. И я его даже немного понимаю — круто, наверное, когда твоя сестра ведьма.

— Ас чего это ты так разволновалась? — со злом спросил Реми и снова плюхнулся передо мной на стул. — Раньше ты на меня никогда не повышала голос, а тут из-за какой-то…. - он явно подбирал слова пообиднее и, наконец, презрительно выплюнул, — какой-то блаженной монашки!

Я устало вздохнула и на несколько секунд прикрыла глаза, призывая все свое терпение, благоразумие и… Мудрость не призвалась.

— Реми, ты ведь уже взрослый мужчина, а, значит, должен понимать, что недостойно так говорить о женщине. Это не делает тебе чести, а напротив — выдает глупого и несдержанного мальчишку.

— Это ты сейчас говоришь мне из-за какой-то…

— Не какой-то, — резко перебиваю я, пока Реми не наговорил лишнего, — а самой прекрасной и чистой женщины и лучшего человека, которого я когда-либо знала.