Танец на крыльях

Я тяжело вздыхаю и наблюдаю, как к нам, словно реактивный голодный птеродактиль, несется Надежда Соболева.

— О-о, — басовито подвывает Гена, еще теснее прижимая меня к себе, — чем дальше в лес, тем злее дятлы.

В это же время откуда-то справа материализовался Женя и, схватив Снежану за хрупкий локоток, отдернул от нас в сторону:

 — Женя? — почти радостно пищит Моль.

— Рот свой закрыла быстро! Ты что вообще здесь делаешь, С-Снежана?

— Это она что здесь делает? — Снежана обиженно ткнула в мою сторону пальчиком.

— Вы же знаете, кто она!

— Она акционер этой компании, идиотка…

— А ну быстро убрал руки от моей дочери, бандит! — гаркнула Надежда, налетев на Женю, с растопыренными пальцами. — Ты мне еще за сына не ответил! Я тебя посажу, щенок!

— Это кого ты здесь посадишь, старая швабра?! — юная хорошенькая брюнетка рванула Надежду за рукав и тот порвался, оголив плечо.

Музыка в зале внезапно стала громкой, а какие-то бравые парни в строгих костюмах ласково отгоняли от этой свары зевак, жаждущих зрелища.

Порванное платье отвлекло мою тетку от Жени, и она ошалело уставилась на брюнетку:

— Наташа, ты с ума сошла? Ты что натворила, дрянь такая?

— А ты, теть Надь, не дрянь — наезжать на моего брата на его же празднике? Забирай-ка отсюда свою недоразвитую Снежану и валите на хрен!

Тут же подоспела холеная симпатичная дамочка, кажется, жена Ланевского — бедняга так и не успел нас познакомить — и попыталась миролюбиво загладить ссору, но была грубо послана Надеждой. После этого теткин рукав оторвался окончательно, а бойкая Наташа примерялась уже ко второму.

— Это тетя Алла — маман Жеки и Натахи, — шепотом пояснил мне Гена.

— Так ты, мальчишка, называл меня черномазой обезьяной? — шепчу ему в ответ.

— Ага! А еще земляным червяком, — покаялся он. — Никому не верь, чаровница. Да отрежут лгуну его гнусный язык!

— Гена, бедный Булгаков в гробу обыкался.

— Свят-свят! Пойдем, что ли выпьем? — он уводит меня подальше от скандала, и мы наталкиваемся на Одиссея, который, похоже, все это время топтался за нашей спиной. — Оди, развлекайся, твою мать! Какого хера ты здесь вынюхиваешь? Я же сказал, что с нами Диана в безопасности.

Еще некоторое время я продолжаю издали наблюдать за скандалом, в котором уже добавилось участников. Ланевский, к слову, тоже там. Со стороны, впрочем, это больше походит на внеплановое собрание. С сожалением понимаю, что тет-а-тет с Надеждой отменяется, и снова теряю интерес к вечеринке.

Отшиваю надоедливого Карабаса, игнорирую людей, которых считала полезными и планировала очаровать, вполуха слушаю Гену… И очень… очень хочу к себе в "Крепость".

Уйдя в собственные мысли, я даже не сразу заметила, что заварушка рассеялась. Никого из Соболевых в поле видимости уже не было. Женя в противоположном углу зала выяснял отношения с родителями, мой Пупсик вел диалог с Карабасом и последний реагировал очень эмоционально. Чем-то Одиссей его достал…

— Королева, ну ты меня совсем не слушаешь, — упрекает меня Гена, но за его спиной уже поджидает засада. Женечкина сестра Наташа налетает на моего веселого компаньона, как штормовой ветер, и я мгновенно этим пользуюсь.

— Гена, я отойду ненадолго.

— Куда? — подрывается он следом.

Я многозначительно закатываю глаза и киваю на девушку, мол, будь джентльменом.

Дамскую комнату я нахожу быстро и, когда открываю дверь, успеваю услышать обрывок фразы:

— …этой черножопой француженке…

Две пары глаз испуганно уставились на меня. Говорившую я совсем не знала, вторая же — из нашей бухгалтерии.

— Да они вдвоем ее трахают, — донеслось одновременно со звуком сливного бачка,

— или по очереди.

Из кабинки вывалилась главбух и тут же подавилась своим веселым смехом. Выглядела она очень забавно — рот перекошен, румянец в полный рост, а руки так и прилипли к заднице, на которой она разглаживала нарядное платье. Я бы, может, и посмеялась, но настроение изначально не располагало к веселью, а теперь стало еще и обидно. К счастью, горестное выражение никогда не приживалось на моем лице, поэтому о моей минутной слабости знаю только я.

— Я тут о соседке своей рассказывала, — отмирает главбух. Лучше бы молчала, сука.

И, главное, ни одна подходящая китайская мудрость не приходит в голову.

— Придется этой соседке прочистить тебе рот туалетным ершиком, — говорю тихо и иду к кабинке.

В этот момент вся троица срывается с места, чуть не подавив друг друга в дверях. Я усмехаюсь им вслед, но мне нисколько не весело. С Надюшкой бы сейчас встретиться — и мне сразу полегчает.

В зал возвращаться не хочется, но необходимо предупредить Одиссея о своем отъезде, да и Гену с Женечкой, иначе ребята станут волноваться. Я медленно бреду в сторону зала и думаю о том, что так ничего и не съела за этот вечер, а моя Звездочка настойчиво просит кушать. Я глажу себя по животу, уговаривая, потерпеть до дома — там Риммочкина домашняя стряпня и тщательно вымытые фрукты. А как их моют в этом ресторане…