Танец на крыльях

Совсем близко слышится тихий храп. Я пытаюсь сосредоточиться на собственных ощущениях — мне неудобно лежать на спине, левую руку кто-то крепко сжимает и жарко дышит в ладонь. В голове совершенно ясно и… пусто.

Открываю глаза и в полутемной комнате с облегчением узнаю свою спальню. Рядом со мной на пуфике примостился Одиссей и сладко спит, положив голову на постель и уткнувшись влажными губами мне в ладонь. Вот же бульдожка.

Мой мозг понемногу очухивается, и в памяти начинают всплывать недавние события. А я от души надеюсь, что они недавние. Голова, еще пару минут назад пустая и легкая, теперь наполняется тяжелыми воспоминаниями. И еще меня очень беспокоит та странная боль. Такого со мной еще не было… И что это было? Неужели я могла потерять сознание, как изнеженная впечатлительная дурочка?

Лежать на спине стало невыносимо, а еще очень хочется пить, посетить душ, туалет и выяснить, сколько времени я потеряла впустую. Судя по звукам, доносящимся с улицы в приоткрытое окно, могу предположить, что сейчас ночь. Дом, в котором мы арендуем с Риммой квартиру, расположен в самом центре, рядом с площадью, поэтому здесь не бывает абсолютно тихо. Но ни голосов, ни шума транспорта не слышно, и только рев мощных двигателей разрывает тишину улицы. Сколько же времени?

Я переворачиваюсь на бок и вытягиваю руку из-под спящего Одиссея, от чего он тут же вскидывает голову и сонно таращит на меня близорукие глазки.

— Девочка моя, — громко шепчет Одиссей, — как ты себя чувствуешь?

— Отвратительно, ты мне всю ладонь обслюнявил, — ворчу я, пытаясь встать с постели. — Ты подготовил досье на Глебова?

— Конечно, моя неугомонная, но, может, оставим это до утра?

— Не может! А сейчас у нас что, кстати, еще не утро?

— Диана! — раздался Риммочкин взволнованный голос, и из темного угла спальни материализовалась она сама. — Вам пока лучше не вставать.

— Правда, что ли? Может, утку мне принесешь? — я смотрю на двух обеспокоенных помощников и прикусываю язык.

— Я могу тебя… Вас отнести… — говорит Одиссей.

"Да куда уж тебе, пупсик ты мой коротенький", — с умилением думаю я, но вслух строго произношу:

— Ну вот что, друзья мои, я не инвалид и ощущаю себя полной сил и энергии, только сначала мне надо в душ.

Я принимаю положение сидя, и упавшая простыня обнажает меня до самых бедер. На мне только нижнее белье — спасибо, что не голая.

— Я сейчас словлю эстетический оргазм! — Одиссей, глядя на меня, так плотоядно скалится, что я готова усомниться в его нетрадиционной ориентации.

Я подхватываю простыню и оборачиваю ее вокруг тела.

— Римма, ты договорилась со своей напористой корреспонденткой?

— Да! — воодушевилась Риммочка. — Она сказала, что железно все устроит в ближайшие пару дней. Уверена, что у нее и в суде есть свои люди.

— У хороших журналистов они есть везде. А кто меня раздевал? — спрашиваю с подозрением, а слух улавливает какой-то бубнеж за пределами моей спальни. — И что это за звуки, у нас что, еще кто-то есть?

Я хорошо помню, что была вместе с Геной. Помню машину, мужика какого-то…

— Раздела Вас я, — отвечает Римма, — а в кухне Андрюшка с этим жутким типом — Геннадием, кажется.

Мне смешно! Да этот жуткий тип рядом с нашим орком — просто аленький цветочек. Но вслух я этого, конечно, не произношу, чтобы не расстроить Римму.

— И что все эти мужики делают у нас ночью?

В этот момент нашу квартиру сотряс страшный грохот, и мы втроем сорвались со своих мест.

На полу маленькой кухни лежал, смущенно улыбаясь, огромный Андрюша, а над ним нависал довольный Геннадий.

— А мы тут новую технику отрабатываем, чтобы времени зря не терять.

После душа я, как новорожденный вампир — полна сил и жажды мести, жести и крови! Андрюшу мы отправили отсыпаться. Для него я арендовала однушку в доме напротив — через сквер. Поэтому ему, чтобы явиться пред мои очи, достаточно лишь преодолеть стометровку.

— Мощная у тебя охрана, Королева, — одобрительно сказал Гена, ловко перейдя на "ты".

— Ну, судя по тому, как он отшлифовал пол в моей кухне, не такая уж и мощная…

— Да не, это я приемчик ему показал, — рассмеялся Гена, — а так-то он — молоток. Да и кто в здравом уме полезет на этого Годзиллу?

— Ты поосторожнее с выражениями, а то Римма не поглядит на твои боевые регалии, — предупреждаю я.

— Ух, страшная женщина! — с готовностью подтверждает Гена, — такая маленькая и настолько ядовитая. Она в больнице мне чуть горло не перегрызла, насилу отбился. Спасибо твоему великану…

— А вот про больницу, Геннадий, поподробнее…

— Эм-м…

В ходе рассказа память, ранее притупленная болью, начинает выдавать расплывчатые картинки, подтверждая слова рассказчика. Офисное здание мы с Геной покинули, сумев не слишком привлечь к себе внимание. Я даже смогла привести его к своей машине, а потом… потом была больница…

 — Да ты не волнуйтесь, Королева, там завотделением мой крестный, он нас встретил и все организовал. Я что-то в последнее время туда как на работу езжу, — Гена криво усмехнулся. — А у тебя был нервный срыв, температура аж под сорок подскочила. Но я тебя спас!