Танец на цыпочках (СИ)

Стало так тихо, что Катасах оглянулся. Весь Совет словно воды в рот набрал.

— Она из Ткачей Ветра, Наивысочайший, — быстро проговорил долговязый Глендан.

— Хороший ребенок, правильный — улыбнулся Винбарр.

Мев засмеялась.

*****

В церемониальной хижине было непривычно холодно. Она сидела, поджав ноги и томилась ожиданием. Наверняка снова трудный случай, или тяжелое рождение, или что еще… Женское ожидание, именно так называлось это тревожное чувство. Она поёжилась.

— Приветствую тебя, хранительница мудрости, да сменятся плодами цветы твоих полей, — сбрасывая с себя тунику и не глядя на Мев, быстро произнес запыхавшийся Катасах.

Та заметила несколько огромных синяков, уже пожелтевших, и свежую ссадину. Странно, что он не вылечил их до сих пор. Она поднесла к его груди ладонь, но целитель отпрянул.

— Лягнул андриг. Они в период гона совсем бешеные.

— Видимо, ему до сих пор больно, — предположила она. Катасах взял её под руку и они вышли из хижины.

*****

Мев стояла на холме и смотрела на воды родной реки. Она ничего не понимала, ничего не чувствовала, кроме горького вкуса во рту, и не могла глубоко дышать.

Катасах от неё отвернулся.

Он по-прежнему был её Мечом, она — его Чашей, сила великолепно проходила сквозь него, чище и мощнее, чем раньше. Сам он возмужал и похорошел, всё было лучше, чем раньше, только из печальных глаз его исчезло тепло, а улыбка стала грустной и редкой.

Наверное он наконец нашел хорошую женщину, и теперь ему просто неудобно быть Мечом хранительницы мудрости. Над ним стали смеяться еще после «церемонии Тупого Серпа», видимо не так крепок оказался целитель, не выдержал смешков и слухов. К тому же, на что она могла рассчитывать — он, связанный с солнцем, отважно вырывающий из пасти самой смерти, решительный и спокойный, как утес в любой шторм. Он, которого так любит сама жизнь…

…И она, связанная только с прошлым, отказавшаяся принимать свою судьбу, отвергнувшая своё будущее как Хранителя, и поэтому отвергаемая всеми. Даже целителем её души.

Ветер высушил не успевшую коснуться земли слезинку и унёс с собой хоровод маленьких белых цветков, в которых утонуло священное слово «minundhanem».

========== 7. Спиной к спине ==========

Комментарий к 7. Спиной к спине

Трек: Kingdom Come - Should I [2011 version]

По многочисленным просьбам лексика островитян возвращается в текст.

¹ Renaigse — чужаки

² Minundhanem — наречённая/-ый возлюбленная/-ый, священный союз

Следующие три праздника Катасах приходил без опозданий, с почтительными подношениями, такой же дружелюбный, что и раньше, но словно раненый. Да он и не лечил себя вовсе. Мев замечала, как его тело покрывается незаживающими язвами, которые раз от раза все разрастались. Шутить он перестал совсем. Просто приходил в хижину, опускал взгляд и не поднимал его до окончания церемонии.

— Может целитель ставит на себе новый опыт? — думала она, с сожалением глядя, как его тело слабеет и начинает приближаться к первым стадиям негодности.

Она пыталась заговорить с ним всего один раз, но разговора не получилось. Он мучительно уводил тему в сторону, и всё кончилось обсуждением рецептов новой противоожоговой мази. Стоит ли говорить, что их церемонии перестали быть такими насыщенными и яркими, и несли скорее усталость плоти, чем торжество духа.

Мев наблюдала за ним отрешенно, подняв брови и опустив глаза.

— Может и правда, быть тебе мечом — моей вещью, а не мечом — острием моего духа…

И лекарь начал быть её вещью. Любимой, опекаемой, единственной в своем роде, но — вещью. Мев сама лечила его, замешивала мази из одной ей ведомых ингредиентов, и раздраженно замечала, как он отстраняется от её прикосновений. В конце концов она не на шутку рассердилась и не велела приходить, пока он не приведет себя в порядок.

Не было больше случайных касаний запястий, очарования смущения и законченных друг за другом фраз. Не было откровенных взглядов до церемонии и крепнущего притяжения после…

— Мне надо идти, — обычно говорила Мев, делая один за одним маленькие шаги назад.

— О, великая, да расцветает камень под твоими ногами, — отвечал Катасах прощаясь, и сделав хитрый маневр, оказывался ровно на том месте, куда ступала её нога в маленьком сапожке.

Всякий раз Мев очень терялась и не понимала, как это так смогла отдавить босую ногу целителя, и извинялась, но Катасах брал её за плечи и не давал сходить с его стопы на землю.

— Нелюдимая Мев, видишь как выходит — куда бы ты ни ступила — везде глупый Катасах, — он с самым серьезным видом высчитывал пропорции окружавших их полян, выводя своего рода доказательства, что он, Катасах, суть почва под её мудрыми ногами, и пока Мев следила за путаной нитью его рассуждений, обнимал и тихонько прижимал к себе. Спустя долгие минуты Мев наконец замечала уловку, поднимала к нему острый подбородок и наблюдала как двигаются его губы и меняется мимика, пока он вдохновенно говорит чепуху, и, словно змея на солнцепеке, грелась в радуге сердечной теплоты, которую он дарил.