Танец на закате

– А у вас, надеюсь, есть для нас какие-нибудь утешительные новости? – спросил его Энди.

Под утешительными новостями он, конечно, имел в виду новости от Пьера. Например, что у него сломался джип где-нибудь в таком месте, выбраться откуда можно только пешком через снежный перевал…

– К сожалению, я по-прежнему не могу дозвониться, – ответил администратор. – Уж второй день к концу подходит, а от мистера Пьера ничего. Я даже волноваться начинаю.

Что ж, это вполне могло сойти за утешительную новость. Энди приятно оживился.

– Ну вам-то волноваться нечего. Он ведь заплатил вам за три номера на два дня вперед. А от себя лично я хочу вас поблагодарить за ваши неутомимые усилия. – Энди на радостях даже пожал администратору руку. – Спасибо. Спасибо вам, мистер…

– Суман Тхакури, – представился польщенный администратор.

Русалка, стоявшая молча чуть в стороне, незаметно потянула Энди за рукав. Он обернулся и увидел, что она тоже сияет и, вероятно, от нетерпения продолжить веселье топчется на месте.

– Извините, мистер Тхакури, но мы проголодались. Особенно мисс Мерсье… – сказал Энди.

– Конечно, конечно. Желаю вам приятного ужина. И если хотите, мы можем включить вам музыку. У нас отличная музыкальная система. И большая коллекция джазовой музыки, – похвастался довольный администратор.

Она всплеснула руками.

– Правда? А Гиллеспи есть?

Администратор озадачился и почесал затылок.

– Не уверен. Но можете сами порыться в дисках. Приятного вам ужина под музыку!

Он позвал Пракаша, который, опередив их, ворвался в ресторан и переполошил официантов. Они засуетились, и вскоре по залу ресторана покатился хриплый голос Армстронга.

– А нас здесь любят, Русалка, – сказал Энди, отодвигая для нее стул.

– Да. И Пьер, кажется, решил не портить нам веселье. Но, даже если он сейчас появится, ему это не удастся.

Они заказали ужин и бутылку вина. Армстронга сменила Элла Фитцджеральд, а потом Майлз Дэвис. Астрид аппетитно ела и одновременно тихонько мурлыкала себе под нос. Казалось, что бы ни играло, она знает все наизусть. Даже хип-хоп, который внезапно сменил джаз, из чего Энди сделал заключение, что ресторанная коллекция джаза истощилась.

– У них много хорошей старой музыки, только вот Филиппа Гласса нет. А жаль, – пробормотала она.

– А кто такой этот Филипп Гласс?

– Прекрасный музыкант и композитор. Часто играет с Рави Шанкаром. Недавно вместе выпустили новый альбом. Музыка совершенно потрясающая. Необыкновенно образная. Слушаешь и начинаешь видеть перед глазами всякие картинки или сценки.

– Ты так любишь музыку, Русалка. Ты наверняка до сих пор занимаешься чем-то, связанным с музыкой. Я прав?

– Нет.

– Тогда чем же ты занимаешься?

– Не скажу. – Она отодвинула от себя тарелку и вытерла салфеткой губы. – Лучше налей нам еще вина, и пойдем танцевать.

– Это что, такой большой секрет? – допытывался он.

– Нет. Но мне стыдно говорить.

– Ты занимаешься чем-то неприличным?

Пока он разливал вино, ему в голову лезли самые разнообразные неприличные мысли. Он видел ее танцующей вокруг шеста в стрип-баре. Или сидящей за стеклом в заведении пип-шоу. Или… Ему было слишком больно, чтобы продолжать свои догадки.

– Итак, чем же ты занимаешься, Русалка? – все же хотел выяснить он, надеясь, что она избавит его от неприличных догадок.

– Потом скажу. Когда будет подходящая обстановка. А сейчас я хочу танцевать. Ты составишь мне компанию?

Она снова одним махом опрокинула бокал и встала. Энди тоже, не желая от нее отставать, осушил свой бокал и встал. Подал ей руку и повел в центр зала. Догадливые официанты тут же сделали музыку погромче, сдвинули несколько столов, освобождая им пространство, и с растянутыми до ушей ртами расселись на стулья: приготовились созерцать шоу.

Она начала приплясывать еще на ходу, а как только они вышли на пустое пространство, отвязалась по полной. Высоко подняв над головой руки, она то по-арабски, то по-африкански трясла бедрами, соблазняя его. Но как только он приближался, быстро ускользала. Она кружилась и нежно хлестала его по лицу своими ароматными русыми волосами. Она подкрадывалась к нему сзади, брала за бедра и начинала плавно, как на волнах, покачиваться вместе с ним. Но стоило ему повернуться, чтобы обнять ее, ловко выворачивалась и затевала новую игру. Она откровенно дразнила его. Прикасалась к нему то плечом, то бедром. Сползала к его ногам и смотрела молящими глазами истомленной страстью женщины. Иногда набрасывалась на него, обвивала руками его шею, прижималась к нему всем своим гибким, извивающимся телом. Но как только он пытался удержать ее, снова ускользала.

Энди нравились ее игры – игры русалки. Ему нравилось быть во власти этих игр. Изобретательных и коварных. Его с ума сводили ее свобода и огонь в глазах. Он невольно представлял себе, какие игры можно было бы затеять с ней в постели, и чувствовал, как во всем его теле бешено пульсирует кровь. Его бросало в жар. Его пробирала дрожь. Ему казалось, что он беспробудно пьян и способен на что-то совершенно немыслимое. Невозможное. Если только ему удастся ее поймать.