Танец над вечностью (СИ)

Она снова разрыдалась, и служанка бросилась ее утешать, твердя, что все будет хорошо, что никто ее с ребеночком не оставит, что все ее любят, а госпожа что-нибудь придумает… Мне только и оставалось, что бессильно стискивать кулаки от желания поколотить обеих. Я им что, всемогущая палочка-выручалочка? Взгляд упал на брошенный портрет главаря.

— Хорош рыдать! — я оттолкнула служанку от Лу и влепила девчонке пару пощечин. — Хочешь оставить деточку? Тогда пеняй на себя! Когда за деточкой явится папочка, я пальцем не пошевелю!

— Госпожа! — служанка пыталась оттащить меня от жертвы. — Не надо, прошу вас! Зачем вы пугаете девочку!

— Бери карандаш! — напустилась я на Тень. — Живо! А ты, — повернулась я к исходящей слезами Лу, — вспоминай. Все вспоминай! Как пришли Вырезатели, как они убивали, как тебя резали и насиловали! Будет тебе на память целая картинная галерея! Сыночку потом покажешь!

Это уже не было случайностью или вывертом моего безумного сознания. Образ двоился и множился. Оскаленная звериной похотью морда главаря отражалась повсюду. В осколках зеркал на полу, в лезвии ножа, полосовавшего плоть, в кровавых лужицах, в остекленевших глазах матери… На страшных рисунках Тени, вытащенных из глубин памяти Луиджии, которая единственная выжила в том кровавом аду, было два мучителя. Два одинаковых, почти неотличимых друг от друга. Два брата-акробата. А если не колдовство?.. Если и в самом деле братья? Не обращая внимания на истерику Лу, я вглядывалась в сцены жестокого насилия в поисках отличий. И они были. Перед глазами стояла морда главаря с торчащей в глазнице шпилькой. Вот небольшой шрам возле виска, а здесь его нет. Зато на рисунке есть небольшая родинка на нижней части подбородка, когда ублюдок запрокидывал голову в хохоте, а была ли она у убитого мною?.. Или я просто ее не увидела? А уши? Уши! Или это зеркальное отражение? Я вскочила с пола, разметав бумаги, и бросилась к зеркалу. Серьга в левом ухе! Я видела ее на убитом! А на рисунке? Но если это зеркальное отражение?.. Еще тогда, в лагере бандитов, перед приступом, мне почудилось, что я вижу перед собой лживое зеркальное отражение! А кого видела Лу?

— Вспоминай! — налетела я на девчонку, тормоша ее за плечи. — У того коротышки была серьга! В каком ухе? Вспоминай! Дура! От этого зависит твоя жизнь! Вспоминай!

Лу застыла, ее глаза сделались пустыми, лицо было без единой кровинки. Она, как зачарованная, поднесла руку к моему уху и выговорила:

— В левом…

А на рисунках серьга была изображена в правом. Потому что лицо второго ублюдка девушка не видела, он был сзади, когда они вдвоем с братом насиловали ее. Она видела все в зеркальном отражении…

— Их было двое. А близнецы в твоей утробе, — без всякого выражения выговорила я, отпуская Лу, — никогда не станут тебя любить, потому что ты сама не в состоянии дать им любовь. Один из твоих насильников все еще жив и охотится за тобой. Ты выпьешь отвар и избавишься от плода, даже если мне придется силой залить спорынью тебе в глотку. А ты, Тень, проследишь за этим лично, ради ее же блага. У вас времени до завтра.

Я собрала рисунки и на негнущихся ногах покинула комнату в гробовой тишине.

Близнецы… Сама природа закладывает между ними незримую прочную связь схожести характеров и судеб. А если эта связь исказилась колдовством? Если два зверя в людском обличии переступили черту человечности и тем самым получили запредельную силу, черпая ее друг в друге? А потом я разорвала нить, убив одного из них? Что случилось со вторым? Почувствовал ли он смерть брата? Несомненно. Почему выкопал его труп? Пытался склеить разбитое? Получилось ли у него? Мне оставалось надеяться, что нет.

На площади было шумно, но перезвон часов на ратуше перекрыл гомон толпы. Я поежилась и ускорила шаг, лавируя в толпе и пробираясь к зданию гостиницы. Немилосердно палило солнце, но мне было зябко. Я опустила голову, скрывая лицо под капюшоном от любопытных глаз, но уши заткнуть было невозможно.

— … смотри, тот самый полудурок! Сын Рыбальски!..

— … да быть того не может!..

— … от той рыжей девки, что с моста кинулась!..

— … так ведь как тогда?..

— … говорят, не вынесла позора, еще бы, таких уродцев родить!..

— … бедная фрона Шарлотта!..

Стиснув зубы, я пробиралась дальше, но на пятачке перед гостиницей, свободной от людей, заметила неладное. Под ногами ничего не было, как будто меня не стало. Я не отбрасывала тени! Зажмурившись, я пыталась поймать ускользающую нить реальности, как учил Антон. Собственное тяжелое дыхание, ощущения ветерка и теплых солнечных лучей на коже, запахи свежей выпечки, цветущей сирени и лошадиного навоза, крики извозчиков и бранящихся грузчиков…

— Лука! Ты где был? — меня под руку подхватил инквизитор и потащил за собой, разметав мои мысли, как ветер листья. — Не исчезай так больше. Я уже не знал, где тебя искать. Думал, что твой дядя опять добрался до тебя или еще хуже, что ты попал в лапы этой мерзавки…

Кысей все говорил и говорил, но его слова сливались в один сплошной шум прибоя. Моя тень была на месте вместе с его. Мне просто почудилось. Или нет?