Танец песчинок

Наглухо застегнув плащ, я вышел из кабинета, натягивая на ходу маску. За столом дежурного сидел Бобби Ти и тяжело дышал, обливаясь потом. Корзины под столом, как и сказал Шустер, не было, но запах пота Бобби затмевал всё.

– Держись, толстяк, – сказал я, подмигивая. – Не всё ещё потеряно.

* * *

Джип Крополя подпрыгивал на дюнах, качался на рессорах и уносился прочь от Медины. Солнце застыло в зените и нагревало чёрный автомобиль с каждой секундой. Я мог не боятся простуды – рубашка высохла в первые пять минут. Кондиционер работал еле-еле. Ветерок, задувавший сквозь приоткрытое окно, бросал в лицо мелкие песчинки, и тоже не спасал от жары.

Тепловой удар стал бы закономерным итогом сегодняшнего отвратительного дня.

Меня, однако, больше беспокоил Шустер. Заодно с содержимым желудка я, кажется, избавился и от всех лишних мыслей, в результате чего простроилась простая логическая цепочка: детектив Грабовски узнаёт тайну детектива Крополя; детектив Крополь на следующий день подчёркнуто заботлив и постоянно спрашивает о состоянии здоровья детектива Грабовски; затем детектив Крополь предлагает детективу Грабовски уехать подальше от города.

Зачем?

Вывод напрашивался один: чтобы детектив Крополь мог убить детектива Грабовски без свидетелей и спрятать труп. После оставалось заявить, что детектив Грабовски не справился с психологической травмой, вызванной смертью Дока, завязал со спиртным, и покинул Медину, чтобы начать новую жизнь в новом месте.

Версия вполне достоверная. Не хуже прочих, это уж точно.

Однако я не собирался ничего предпринимать, пока подозрения не подтвердятся. Возможно, рискованно, но за всеми не уследишь, и если уж мне было суждено умереть от предательского удара, то пусть предателем окажется Шустер. По крайней мере, я верил, что он постарается сделать всё быстро и безболезненно.

Когда прошло уже минут десять с тех пор, как мы миновали долину ветряков, Крополь остановил машину. Мои подозрения усилились – местность вокруг была примечательна только тем, что город отсюда уже не просматривался.

– Что-то случилось? – спросил я, пытаясь оставаться спокойным, хотя руки слегка подрагивали. Лишнее доказательство того, что рассуждать о чём-либо спокойно получается ровно до того момента, пока не столкнёшься с этим вплотную.

– Давай выйдем, – сказал Шустер.

Он первым выбрался из джипа, потянулся и повернулся ко мне. Не оставалось ничего другого, кроме как последовать за Крополем. Снаружи было ещё жарче, и я непроизвольно сглотнул. Стоило взять с собой хотя бы флягу с водой.

– В чём дело? – спросил я. – Ты ведь меня не просто покататься вытащил.

– Вообще-то, сначала просто покататься, но теперь решил, что стоит кое-что тебе показать.

– С чего бы вдруг?

– Ты изменился, Любо, – ответ ничего не объяснял, но Шустер не уточнил ничего сверх этого.

Мягко и плавно (в общем-то, как обычно, если речь о Шустере Крополе) он сделал несколько шагов и замер у капота автомобиля. Усмехнувшись, взглянул на меня взглядом завзятого фокусника и поднял крышку капота вверх.

Я по-прежнему испытывал странные эмоции по поводу происходящего, но любопытство оказалось сильнее. Я осторожно придвинулся и посмотрел, отчётливо осознавая, что ничего хорошего там не увижу.

Впрочем, поначалу я не разглядел ничего особенного. Затем, когда присмотрелся, понял, что меня начинает потихоньку потряхивать мелкой дрожью. Большая часть двигателя была обычной мешаниной каких-то железок и проводов (я плохо в этом разбирался), однако в ближнем ко мне углу притаилось нечто похожее на железную клетку. Некоторые шланги и провода были закручены в немыслимых позах, лишь бы уместить посторонний предмет.

Внутри той самой клетки стояло типичное «беличье колесо» с прицепленными к нему проводами, а в колесе сидели две собаки странной породы, чей рост не превышал двадцати сантиметров в холке. Однако, несмотря на это, я не мог назвать их «собачками» или «пёсиками». От этих собак – чёрной и белой – веяло страхом и силой. Спокойная поза, взгляд их жёлтых (как у Шустера!) глаз, острые маленькие клыки, торчавшие над губами – это завораживало и пугало.

Всё было настолько дико и странно, что я даже не сразу понял, зачем там «беличье колесо». А когда осознал, то почувствовал неудержимо распирающий изнутри хохот. Я сполз на песок, цепляясь за решётку радиатора, а после с минуту истерично смеялся, лёжа на песке и размахивая руками.

Собаки были настоящим двигателем машины. Собаки передавали тот импульс, который заставлял джип Шустера мчаться. Собаки были той тайной, которую Крополь берёг от всех, наравне с собственными глазами.

«Но тебя он посвятил в оба секрета. В один вынужденно, но во второй-то добровольно…» – напомнил Томаш, и я осёкся. Чувствуя боль в израненном и ссохшемся горле, я поднялся и посмотрел на спокойно взирающего на меня Шустера, который до сих пор не проронил ни слова.

– Что это? – спросил я. – И, главное, зачем это?

– Их зовут Каспер и Йозеф, и они заставляют машину двигаться. Вернее, не они сами, а электричество, которое вырабатывается в колесе.