Танец с драконами

– Сигорн предводитель двух сотен теннов, – заметил Джон. – К тому же леди Элис считает, что Кархолд откроет перед ней свои ворота. Двое ваших людей уже принесли ей присягу и подтвердили каждое её слово по поводу планов, которые ваш отец строил с Рамси Сноу. Мне сказали, что у вас имеется близкая родня в Кархолде. Ваше слово может спасти им жизнь. Сдайте замок. Леди Элис простит предавших её женщин и позволит мужчинам надеть чёрное.

Креган покачал головой, тихонько звякнув примерзшими к его волосам кусочками льда.

– Никогда, – ответил пленник. – Никогда, никогда, никогда.

«Мне следовало отдать его голову леди Элис и её магнару в качестве свадебного подарка». – Джон думал об этом, но не посмел рискнуть. Ночной Дозор не принимает ничью сторону в распрях внутри страны. Некоторые сказали бы, что он и так слишком помог Станнису. «Обезглавлю этого дурака, и скажут, что я убиваю северян, чтобы отдать их земли одичалым. Освобожу его, и он постарается разрушить то, что я сделал для леди Элис с магнаром». Джон задумался, как бы поступил на его месте отец, и что бы предпринял дядя. Но Эддард Старк мёртв, а Бенджен потерялся в холодных чащобах за Стеной.

«Ничего ты не знаешь, Джон Сноу».

– Никогда – это слишком долго, – сказал Джон. – Завтра ты можешь передумать. Или через год. Но рано или поздно король Станнис вернется на Стену. А когда он это сделает, то убьёт тебя… если ты, конечно, не предпочтёшь плащ дозорного. Когда человек принимает чёрное, его преступления стираются.

«Даже такого человека, как ты».

– Теперь прошу меня простить. Меня ждёт пир.

После пронизывающего холода ледяных камер в переполненном подвале было так жарко, что, спустившись, Джон чуть не задохнулся. Воздух сочился ароматами дыма, жареного мяса и пряного вина. Сноу занял своё место на помосте под слова тоста, который произносил Акселл Флорент.

– За Свет Севера: короля Станниса и его жену, королеву Селису! – проревел сир Акселл. – За Рглора, Владыку Света, и пусть он защитит нас всех! Одна страна, один бог, один король!

– Одна страна, один бог, один король! – отозвались люди королевы.

Джон выпивал с остальными. Он не мог сказать, радовалась ли хоть немного Элис Карстарк своему замужеству, но, по крайней мере, этой ночью они будут праздновать.

Стюарды внесли первое блюдо: луковый бульон с кусочками моркови и козлятины. Не особо королевское кушанье, но довольно питательное, с приятным вкусом, а главное – согревающее. Оуэн Олух взялся за скрипку, и кто-то из вольного народа присоединился к нему с дудками и барабанами. «Они играли на этих же инструментах, возвещая нападение Манса Налётчика на Стену». Джону казалось, что сейчас их музыка звучит приятнее. Вместе с бульоном подали тёплые буханки грубого чёрного хлеба. На столах стояли соль и масло. Джон помрачнел от этого зрелища. Боуэн Марш говорил, что у них достаточно соли, но последнее масло закончится в течение месяца.

Старому Флинту и Норри отвели почётные места чуть ниже помоста. Они оба были слишком стары, чтобы выступить со Станнисом, и отправили вместо себя сыновей и внуков, но зато весьма быстро прибыли в Чёрный Замок на свадьбу. Каждый взял с собой по кормилице. С Норри приехала сорокалетняя женщина, у которой была самая большая грудь, которую приходилось видеть Джону Сноу. Флинт привез девочку четырнадцати лет с плоской, как у мальчишки, грудью, но в ней хватало молока. Благодаря кормилицам мальчик, которого Вель называла Чудовищем, просто расцвёл.

За это Джон был благодарен… Но ни на миг не верил, что двое столь древних воинов покинули свои холмы лишь для этого. Каждый привёл за собой свиту грозных, как сама зима, вояк, облачённых в драные шкуры и кожу. Со Старым Флинтом пришли пятеро, с Норри – двенадцать. У кого-то из воинов были длинные бороды, у кого-то – шрамы, у некоторых – и то, и другое. Все они поклонялись старым богам севера – тем же, что и вольный народ за Стеной. Тем не менее, они сидели и выпивали за брак, освящённый каким-то чудным красным богом, явившимся из-за моря.

«Лучше так, чем, если бы они отказывались выпить». Ни Флинт, ни Норри не опрокинули свои чаши, чтобы пролить вино на пол. Это может означать определённое снисхождение. «Или, возможно, им просто не хочется понапрасну тратить хорошее южное вино. Им не часто доводится пить такое в своих каменистых холмах».