Танец с драконами

Так что Дейенерис сидела на пиру молча, закутавшись в токар цвета киновари и мрачные мысли. Она отвечала только тогда, когда её спрашивали, и не переставала размышлять о мужчинах и женщинах, которыми торговали за стенами города как раз сейчас, когда она пирует с гостями. Пусть её благородный супруг произносит речи и смеётся над плоскими шутками юнкайцев. Это право короля и его долг.

За столом говорили в основном о предстоящих схватках. Барсена Черноволосая будет драться с вепрем – клыки против кинжала. В боях примут участие и Кразз, и Пятнистый Кот, а в финальном поединке сойдутся Гогор-Гигант и Белакво-Костолом. Ещё до захода солнца один из них умрёт. «Не бывает королев с чистыми руками», – повторяла про себя Дени. Она думала о Дореа, о Куаро, о Ероих... о маленькой девочке по имени Хаззея, которую никогда не видела. «Пусть лучше несколько человек умрёт в ямах, чем тысячи у ворот. Такова цена мира, и я плачу её по своей воле. Если я оглянусь, я пропала».

Судя по виду, юнкайский главнокомандующий Юрхаз зо Юнзак застал ещё Эйегоново завоевание. Скрюченного, морщинистого и беззубого полководца принесли к столу два дюжих раба. Остальные юнкайские благородные господа производили немногим лучшее впечатление. Один из них был мелок и тщедушен, зато сопровождавшие его рабы-солдаты были до нелепости долговязы и худы. Другой – молод, ладно сложён и полон жизни, но так пьян, что Дени с трудом понимала о чём он говорит. «И как подобным мокрицам удалось поставить меня на колени?»

Наёмники были людьми иного склада. Все четыре отряда, состоящие на службе у Юнкая, прислали на пир своих командиров. Гонимых Ветром представлял пентошийский дворянин, известный как Принц в Лохмотьях; Длинные Копья – Гило Риган, больше похожий на сапожника, чем на солдата, и говоривший шепотом. Кровавая Борода из Роты Кошки шумел так, что хватило бы на десятерых. Это был великан с дремучей бородой, ненасытный до вина и женщин. Он орал, рыгал, громоподобно пускал ветры и щипал всех служанок, что оказывались в пределах его досягаемости. Время от времени он усаживал одну из них себе на колени, чтобы потискать ей грудь и поласкать её между ног.

Прибыл и представитель Младших Сыновей. «Если бы тут был Даарио, пир кончился бы кровопролитием». Никаким обещанным миром нельзя было убедить капитана пустить Бурого Бена Пламма в Миэрин и оставить в живых. Дени поклялась, что семерым послам, включая командиров, не причинят никакого вреда, но юнкайцам клятв показалось мало. Они потребовали заложников. За троих юнкайских господ и четырёх капитанов наёмников Миэрин отправил в осадный лагерь семерых своих: родную сестру Хиздара, двух его кузенов, кровного всадника Дени Чхого, её адмирала Гролео, капитана Безупречных Героя и Даарио Нахариса.

– Оставляю тебе своих девочек, – сказал её капитан, отдавая Дени перевязь с позолоченными распутницами. – Храни их бережно до моего возвращения, любимая. Мы же не хотим, чтобы они устроили у юнкайцев кровавый переполох.

Не было на пиру и Бритоголового. После коронации Хиздар первым делом сместил его с поста начальника Медных Тварей и назначил на это место своего двоюродного брата – жирного и одутловатого Маргаза зо Лорака.

«Оно и к лучшему. Зеленая Милость говорит, что между Лораками и Кандаками кровная вражда, а Бритоголовый никогда не скрывал презрения к моему благородному мужу. А Даарио...»

После свадьбы Даарио стал совсем неуправляемым. Его не радовал заключённый королевой мир, ещё меньше её замужество, а из-за обмана дорнийцев он был просто в бешенстве. Когда принц Квентин сообщил ему, что и остальные вестеросцы перекинулись к Воронам-Буревестникам по приказу Принца в Лохмотьях, только вмешательство Серого Червя и его Безупречных не позволило Даарио поубивать их всех. Лже-дезертиры сейчас были надёжно упрятаны в подземельях пирамиды... но Даарио продолжал пылать гневом.

«Для него же безопаснее оставаться в заложниках. Мой капитан не создан для мира». Дени не могла рисковать: он мог зарубить Бурого Бена Пламма, мог осмеять Хиздара при всём дворе, спровоцировать юнкайцев или ещё как-то нарушить перемирие, ради которого ей пришлось столь многим пожертвовать. Даарио – это ходячая беда. Отныне она не должна пускать его ни в постель, ни в сердце, ни в мысли. Если он её не предаст, то поработит – Дени не знала, что страшнее.