Танец с драконами

Гогор покачал головой.

– Раньше я сражался за хозяина. Ты говоришь «сражайся за меня». Я хочу сражаться за себя, – великан ударил себя в грудь кулаком размером с окорок. – Ради золота. Ради славы.

– Гогор говорит за нас всех, – у Пятнистого Кота через плечо была переброшена леопардовая шкура. – Последний раз, когда меня продавали, дали триста тысяч монет. Когда я был рабом, я спал на мехах и ел красное мясо с костей. Теперь, когда я свободен, я сплю на соломе и ем солёную рыбу, когда её удается достать.

– Хиздар клянется, что победитель будет оставлять себе половину всех собранных у ворот денег, – сказал Кразз. – Половину, он в этом поклялся, а Хиздар – честный человек.

«Нет, он хитрый человек», – Дейенерис почувствала себя в ловушке.

– А проигравшие? Что они получат?

– Их имена будут высечены на Вратах Судьбы среди имен других славных павших, – объявила Барсена. Как говорили, за восемь лет она не оставила в живых ни одной женщины, с которой сходилась в бою на арене. – Все люди смертны, мужчины и женщины... но не все останутся в памяти людей.

Дени не нашлась, что ответить.

«Если именно этого и хочет мой народ, разве у меня есть право им отказать? Миэрин был их городом до того, как стать моим, и это свои собственные жизни они хотят расточать».

– Я обдумаю всё, что вы сказали. Благодарю вас за беседу, – она встала. – Продолжим завтра.

– Все на колени перед Дейенерис Бурерожденной, Неопалимой, королевой Миэрина, королевой андалов, ройнаров и Первых Людей, кхалиси Великого травяного моря, Разрушительницей Оков и Матерью Драконов, – объявила Миссандея.

Сир Барристан проводил Дени до её покоев.

– Расскажите мне историю, сир, – попросила Дени, когда они поднимались по лестнице. – Какую-нибудь историю о доблести и с хорошим концом. – Она отчаянно нуждалась в историях с хорошим концом. – Расскажите, как вы спаслись от Узурпатора.

– Ваше величество, нет ничего доблестного в бегстве без оглядки.

Дени уселась на подушку, скрестив ноги, и поглядела на него.

– Пожалуйста. Младший узурпатор выгнал вас из Королевской Гвардии...

– Джоффри, да. Под предлогом моего преклонного возраста, хотя истина была очевидна: мальчишка хотел отдать белый плащ своему псу – Сандору Клигану, а его мать хотела, чтобы лордом-командующим стал Цареубийца. Когда они объявили мне об отставке, я... я сбросил плащ, как они велели, швырнул свой меч к ногам Джоффри и сказал нечто неразумное.

– Что именно вы сказали?

– Правду... но правда при том дворе никогда не была в чести. Я вышел из тронного зала с высоко поднятой головой, хотя не знал, куда иду. У меня не было другого дома, кроме Башни Белого Меча. Я знал, что моя родня найдёт мне приют в Харвестхолле, но не хотел навлечь на их головы гнев Джоффри. Я собирал свои вещи, и вдруг понял, что, приняв прощение Роберта, сам навлек на себя беду. Он был хорошим рыцарем, но плохим королём и не имел никакого права на тот трон, который занимал. Вот тогда я понял, что должен искупить свою вину – найти законного короля и служить ему верой и правдой, отдавая ему все силы, какие у меня остались.

– Моему брату Визерису.

– Таково было моё намерение. Когда я пошел к конюшням, золотые плащи попытались меня схватить. Джоффри даровал мне замок, где я мог бы умереть, но я с презрением отказался от его дара, поэтому он заменил замок на темницу. За мной явился сам начальник Городской Стражи, и вид моих пустых ножен придал ему храбрости – но у него с собой было всего три стражника, а при мне ещё был мой кинжал. Один из них попытался меня схватить, но я располосовал ему лицо и ускакал верхом. Когда я несся к воротам, то услышал, как Янос Слинт отдал приказ догнать меня. Улицы за стенами Красного Замка были наводнены людьми – если бы не это, я легко бы ушел. Но они перехватили меня на Речных Вратах. Золотые плащи, гнавшиеся за мной от замка, заорали караульным у ворот, что меня надо остановить, так что стража скрестила копья и преградила мне путь.

– Но у вас же не было меча. Как вам удалось прорваться сквозь них?