Танец с судьбой

В семье Мохаммеда тоже накалялись страсти. Запад влиял на семью, ох как влиял! Прав был дядюшка Абдул, тысячу раз прав!

Сначала неожиданно Латиффа заявила мужу, что Коран вовсе не обязывает женщину носить платок. И пока ошеломлённый муж собирался с мыслями, поспешила его утешить.

— Не волнуйся, я платка не сниму! Это я вообще…

Латиффа заботилась о дочери. Самира категорически отказывалась носить платок, а поэтому скрывала от отца, что у неё начались месячные. Иначе он заставил бы её надеть платок, как зрелую девушку. Латиффа прекрасно обо всём знала и не выдавала дочь.

На днях Мохаммед объявил, что Латиффа и Самира должны пойти на приём к гинекологу. Нужно выяснить, здорова ли Самира и сможет ли она рожать детей.

Самира раскричалась.

— Мне наплевать, даже если я бесплодна! И я никуда не пойду!

Латиффа уверяла дочь, что выхода нет. Но девочка твердила матери, что не пойдёт к врачу, не наденет, платок и запрётся в комнате.

Тогда в голову Латиффе пришёл неплохой вариант… Самира улыбнулась и согласилась поехать.

Но прямо перед выходом из дома, когда Мохаммед собирался отвезти дочь к врачу на обследование, Латиффа разыграла очередной спонтанный обморок.

Мохаммед бросился к «потерявшей сознание» жене, и визит к врачу отложили на неопределённый срок.

А в Сан-Криштоване все готовились к карнавальному шествию. Мохаммед сказал детям и Мустафе, что им лучше сидеть дома во время этого зрелища. В карнавале участвует куча голых женщин и мужчин, которые распространяют разврат, и смотреть на это — харам, грех.

— Но кто-то должен следить за нашим магазином, — возразил Мустафа и остался на улице.

Назира снова улучила момент, чтобы подойти к Миру. Он улыбнулся, увидев Назиру.

— А почему ты всё время носишь платок? — спросил он.

— Потому что только мой муж может видеть мою красоту, мои волосы! А они у меня — великолепные! — горделиво отозвалась Назира.

— Интересно было бы посмотреть! – протянул Миру, но тут подлетел разъярённый Мохаммед и уволок сестру.

Карла, бывшая подружка Шанди, вышла на улицу в полной карнавальной экипировке и приковала к себе взгляды всех соседей, в том числе и Амима.

— Ты будешь гореть в пламени ада, — шепнула ему на ухо сестра.

— Пламя целиком поглотит тебя, — добавила Кадижа.

Амим ещё какое-то мгновенье не отрывал глаз от полураздетой девушки, танцующей самбу, а затем укатил на своём велосипеде.

Из дома вновь вышел Мохаммед и тоже уставился на Карлу.

— Так-так, папа, — ухмыльнулась Самира.

— Это харам! Пророк запрещает мужчинам смотреть на раздетых женщин! Харам! Харам! — возмущённо грозила пальцем Кадижа.

Через десять минут Амим вернулся. Он слышал, как Карла рассказывала, что потеряла серёжки. Мальчик достал красивые серьги, которые взял в магазине отца, и попросил взять их.

— Это для рекламы нашего магазина… — пробормотал он. — А вообще-то это подарок от моего отца…

Девушка обрадовалась подарку и в благодарность поцеловала мальчика в лоб. Это видела Самира. Она тотчас рассказала матери, что Амим берёт драгоценности из их магазина и дарит их Карле — дочери их соседки Одетти. Латиффа оценила ситуацию.

— Это вовсе не страшно, — сказала она. — Карла — взрослая девушка и не сможет ответить на ухаживания Амима.

Самира надулась. Она была недовольна либеральным отношением матери к проделкам брата.

Шанди притащил на карнавальное шествие Мел. Донна Жура встретила избранницу сына очень холодно. Но тот грозно зыркнул на неё глазами. Донна Жура вздохнула.

— Ну, конечно, если вы любите друг друга, то ничего не поделаешь, хоть я и против.

Наконец, она даже обняла Мел и попросила её и сына веселиться. Шанди и Мел на празднике всё время целовались и смеялись, словом, были абсолютно счастливы.

Зато дом Мохаммеда раздирали противоречия, и разъедала смута. Пока Мустафа танцевал на улице, а Назира и Самира на балконе, Латиффа и Мохаммед, вернувшийся с улицы, спорили, имеет ли право Саид запирать Жади дома до окончания идата.

— Это значительно меньше того, чего она заслуживает! — сурово заявил Мохаммед.

— Но её вина не доказана! — возражала Латиффа.

— Саиду не повезло с первой женой, зато повезло со второй, — ушёл немного в сторону Мохаммед. — Рания очень религиозна, набожна, и в её семье никогда не было скандалов.

— В моей семье тоже не было скандалов, — обиделась Латиффа.

— Но семья Рании и Амины праведней, потому что так считает дядя Абдул! И брат выиграл, женившись на Рании!

— Ты дал слово мужчины не жениться во второй раз, — напомнила ему встревоженная жена.

Но Мохаммед не хотел её слушать.

— Жади, у меня сердце сжимается при мысли, что ты уйдёшь от нас. Если этот развод состоится, ты останешься совсем одна, — вздохнула Зорайде.

— Ну, что ты, в самом деле? Я не забуду свою религию, я — мусульманка. И останусь ею, потому что верю, что нет Бога, кроме Аллаха, и Магомет — пророк его.

— Нет, дядя Али говорит, что ты не мусульманка. Если ты не живёшь согласно предписаниям пророка, если ты отвергаешь предписания Корана, то ты не мусульманка.

— Я лишь хочу счастья. Это не грех – хотеть быть счастливой, — улыбнулась Жади.