Танец с судьбой

— Но мы подстраиваемся под них. Мы их пленники! Сколько бы ты ни мстил Жади, сколько бы я ни сводила счёты с Лукасом, мы всё время думаем о них. Мы никогда не остаёмся вдвоём, нас всегда четверо! Это давит…

Саид встал и сел за столик, Маиза опустилась рядом.

— На кого ты больше злишься: на неё или на Лукаса? — спросил он.

— На неё. Я не могу избавиться от мысли, что если бы не она… Если бы её не было, то всё могло бы сложиться по-другому.

— Как знать… — засомневался Саид. — По-моему, её роль тут не так уж велика…

— В общем, ты прав… И дело действительно не в Жади. Вероятно, не она, так другая женщина встала бы между Лукасом и мной. Он из тех мужчин, которых влечёт невозможное. Моя ошибка в том, что я всегда шла ему навстречу…

— Очевидно, и я допустил такой же промах. Жади, не пришлось ничего преодолевать ради меня…

— Думаешь, она любила бы тебя, если бы не Лукас? — спросила Маиза своего самонадеянного любовника.

Он нахмурился.

— Она даже не замечала меня…

— А на кого ты больше злишься? На неё или на него?

— На него, потому что у него есть всё, чего она лишила меня. Потому что рядом со мной она думает о нём… Целуя меня, она целует его…

— Ты видишь, мы только о них и говорим, — вздохнула Маиза.

— Ты сама завела этот разговор, — недобро улыбнулся Саид. — Давай думать о нас, лишь о нас, — предложил он и поцеловал её.

Когда Лукас пришёл на работу, Кларисси сообщила ему, что дядюшка Али звал его к себе, срочно… И тот сразу поехал к Али.

— Иди наверх и не спускайся оттуда. Я хочу решить этот вопрос, но так, чтобы никто не смог назвать меня сводником. А если я тебя оставлю наедине с Лукасом, я точно прослыву именно им, — сказал дядюшка Али Жади.

Та расплылась в радостной улыбке и ушла на кухню с двоюродной сестрой.

— Знаешь, Жади, я всё время думаю о тебе. Правильно говорит Зорайде, что за злословие приходится расплачиваться. Я ругала тебя за то, что ты не хотела жить, как мы, но моя дочь выросла в точности похожей на тебя. Я очень боюсь, что ей придётся страдать так же, как страдаешь ты, — вздохнула Латиффа.

— Не позволяй, чтобы Самиру выдали замуж против её воли! Не разрешай сделать с ней то, что сделали со мной! — посоветовала ей Жади.

— Самира хочет стать настоящей жительницей Бразилии, — продолжала причитать Латиффа.

— Нет, она хочет не этого. Она хочет жить так, как живут все вокруг!

— Но Самира не желает носить платок! Мохаммед умрёт, если его дочь не станет носить платок… И Самира не хочет, чтобы Мохаммед выбрал ей мужа…

— Я мечтаю, чтобы и Кадижа думала так же…

— Я так боюсь, что Самира скоро скажет мне, что любит бразильца! Что я буду делать, если Самира полюбит бразильца?!

Жади лишь улыбнулась в ответ на беспокойство сестры. В дверь позвонили, но Жади не поднялась наверх, как приказал ей дядюшка Али, а стала наблюдать за происходящим с лестницы.

— Добро пожаловать, Лукас! — приветствовал гостя дядюшка.

— Добрый день, сеньор Али! — сказал гость.

— Лукас, ты ведь знаешь, что я обо всём этом думаю. Вы с Жади бросили вызов судьбе, вы решили изменить то, что начертано Аллахом, — начал разговор дядюшка.

Он всегда был уверен, что предначертано всё, кроме любви Жади и Лукаса.

— Я люблю Жади, сеньор Али, — сказал Лукас.

Жади на лестнице взволнованно заулыбалась.

— Люди оказываются в проигрыше, когда пытаются повернуть назад время. Его нельзя удержать, оно выскальзывает у нас из рук. И прошлого не вернёшь, остаётся лишь аромат воспоминаний. Но есть такие люди, которые всё время бегут за воспоминаниями, а они ускользают от них.

— Но я вовсе не смотрю назад. Я смотрю вперёд, я хочу жениться на ней…

Жади радостно закивала.

— Ты хочешь жениться на своих воспоминаниях, на своей юности, на чувствах, которые ты уже не в состоянии испытать, и она тоже, — Жади замотала головой в ответ на слова дяди. — Но сейчас поздно об этом думать: Жади осталась одна, и я обязан решить её судьбу.

— Я держу своё слово: я уже развёлся и купил дом, где мы будем жить вместе с ней, — твёрдо заявил Лукас.

— Ты понимаешь, что Жади — восточная женщина. И как только она уйдёт отсюда с тобой, как бы ни разрывалось моё сердце, двери моего дома закроются для неё раз и навсегда. А вдруг завтра ты осознаешь, что поторопился, уиидишь, что обстоятельства изменились, решишь, что тебе нужно подумать?… Здесь, на Западе, вы постоянно пересматриваете свои взгляды.

— Напрасно вы так говорите, сеньор Али! Наша любовь длится слишком долго, чтобы можно было сомневаться в прочности наших чувств, — возразил Лукас.

— Я лишь хочу напомнить тебе, что Жади лишается из-за тебя семьи, дочери и крова. У неё нет профессии, она не воспитана для самостоятельной жизни, у неё нет таких тылов, как у западных женщин.

— Ваши сомнения беспочвенны, сеньор Али, я же дал слово.

— Что ж, хорошо… Теперь, после нашего разговора, я приглашу Саида к себе и сообщу ему, что решил передать Жади тебе.

— Когда? — решительно спросил Лукас.

— Сегодня, часов в десять вечера. Приезжай, и я передам Жади тебе.

После ухода Лукаса Жади весело закружилась по комнате, играя с платком.