Танец теней (СИ)

Они покинули апартаменты «Орофуса» в одиннадцать вечера. Улицы Харибды были пустые и мрачные, с редких вывесок долетали неоновые лучи. Кажется, Эли пришла пешком. Или приехала на такси, Ника не знала, потому что машины снаружи не было. Они не говорили, шли быстро и постоянно оглядывались. Эльпис намеренно вела её дворами, постоянно петляя с одной улицы на другую.

— Мы идём на вокзал? — спросила Ника, вдруг осознав, что просто следует за Эльпис и понятия не имеет, в чём заключался её план.

— Что? Нет, — отмахнулась Эли.

— Я поеду не поездом?

— Ты не слышала, что случилось на востоке? — скривилась Эльпис.

— Нет.

— Не важно… Поезда больше не ходят туда.

— А что там случилось?

— Сама потом увидишь. — Эльпис явно не намеревалась посвящать Нику в подробности, и та прекратила вести допросы.

Они продолжали двигаться куда-то по хитросплетениям улиц. И вдруг Ника поняла, когда они вышли к реке Итака. Значит, Эльпис хотела отвезти её на фуникулёре. Как давно они не катались на нём! А ведь это было их любимое место в то время, когда они ещё жили в гостинице «Резиденция». Только там девушки могли скрываться от посторонних глаз, находясь вне дома. Держаться за руки, не боясь осуждения. Целоваться, не думая о риске.

Эльпис подвела её к фуникулёру и дождалась, когда подъедет кабинка. Ника вошла внутрь и обернулась, чтобы подать руку Эли, когда муза вдруг захлопнула дверь кабинки, стоя на платформе.

— Что ты делаешь? — Ника рванула к двери, из-за чего кабина зашаталась из стороны в сторону. Эльпис удержала дверь, не дав ей открыться.

— Дальше мне нельзя. Верь мне. Тебя проводят. И ты сбежишь. — В глазах девушки вновь зажглись слёзы. Кабинка медленно плыла по канату дальше. Ещё минута и она никогда больше не увидит…

— Эли, я… — Ника прижалась к стеклянной дверце. Что она могла ей сказать?

Лицо Эльпис, которое готово было разбиться вдребезги. Как подло она поступила с Никой, загнав её внутрь. Словно свинью на убой. Наверняка знала, что Ника не захочет прощаться. Не сможет её отпустить. Никогда. Ни за что.

— Ты должна бежать… без оглядки. — Заклинала её Эльпис, а кабина сделала неумолимый поворот. — Бери моё крыло, оно мне не нужно больше, а ты лети… и пусть тебя никто не догонит.

Кабина фуникулёра отъехала от платформы. Система заблокировала двери, отрезав девушек друг от друга. Это навсегда. Ника больше не сожмёт её ладони, не поцелует губы, не посмотрит в глаза и не почувствует запах белокурых волос. Всё закончилось.

Она прижалась к окну кабины и смотрела на постепенно удаляющуюся Эльпис, пока та не растаяла в сумерках ночи, превратившись в крошечную точку где-то далеко внизу. Потом Ника разглядывала белые льдины замёрзшей Итаки, через которые кое-где продиралась вода. Она рыдала, чувствовала, как растекается макияж, который с таким старанием наносила Эльпис. Ей казалось, что рухнуло всё вокруг и не осталось ничего, кроме этих льдин.

Фуникулёр довёз её до другой стороны реки. Когда Ника вышла на посыпанную свежим снегом платформу, её ожидал там всего один силуэт, тонкий, точёный, застывший неподвижно, как фарфоровая статуэтка. Ника остолбенела. Перед ней стояла Леда, менеджер компании «Оморфия» и правая рука самого Пигмалиона. Что она тут делала? Нет… этого не может…

Женщина с лицом хищной птицы сверилась с часами на запястье.

— Ты поздно. — Сказала она с резкостью ножа для колки льда. — Долго прощались?

До того, как Леда задала такой личный вопрос, Ника подумала было, что она оказалась здесь случайно, или, что Эльпис всё же предала её и привела на убой, отдав прямо в руки Пигмалиона. Даже в это поверить было проще, чем в Леду, помогающую ей сбежать.

— Вообще не попрощались… — Ника знала, что никогда не забудет настоящее предательство Эльпис, на которое девушка всё же шагнула, втолкнув её в кабину фуникулёра. Лишив последнего поцелуя, не подарив ей даже рукопожатия. Никогда больше я её не увижу. — Эта мысль ранила так глубоко, что почти лишала Нику дыхания.

Странно, но на железном лице Леды всё же читалось что-то человечное. Незнакомая раньше эмоция, едва уловимая, но Ника могла её прочесть даже под скудным светом ночного фонаря. Это было бы похоже на сострадание или сочувствие, но перед музой всё ещё стояла знакомая ей много лет Леда, а Ника была убеждена, что эта машина точно лишена сердца. Скорее это была эмоция уступки. Сытая кошка была согласна прикрыть глаза ненадолго, чтобы позволить мышонку проскользнуть в нору. Её милостью он будет жив, она прибережёт колючие когти для другого раза.

Хотелось бы Нике уметь читать мысли. Что всё-таки двигало Ледой? Но спросить она не смела. Не хватало ещё, чтобы та передумала.

— Долгие проводы, лишние слёзы. — Заключила та холодно. — Пошли, иначе будет слишком поздно.

— Куда мы идём? — спросила Ника, когда они побрели по ночной улице, прочь от станции канатной дороги.

— Я здесь не для того, чтобы расписывать тебе маршрутный лист.