Тангейзер

– В Талмуде начертано: «Камень Мориа, скала, на которой первый человек принес первую жертву Богу, есть средоточие мира. Скалу Мориа, что была покрыта некогда храмом Соломона, а ныне хранима мечетью Омара, положил в основание Вселенной сам Бог».

Тангейзер перекрестился и поклонился Камню. Манфред кивнул на молчаливо наблюдающего за ними муфтия и произнес уже громче:

– Ислам говорит: «В Иерусалиме Бог сказал Скале: ты – основание, от коего начал я создание мира… От тебя воскреснут сыны человеческие из мертвых… Сойдя в пещеру под Скалой, Медшир-ед-Дан видел чудо чудес: колеблющаяся глыба Скалы, ничем и никем не поддерживаемая, висела в высоте, подобно парящему орлу».

Мулла слегка наклонил голову, подтверждая и в то же время выказывая почтение чужеземцу, что так точно приводит слова из Корана.

– В это святое место, – произнес он по-немецки почти без акцента, – ведут четверо широких ворот, обращенных к четырем сторонам света. Баб-эль-Джаннат, или Ворота сада, смотрят на север, Баб-эль-Кыбла, или Ворота молитвы, – на юг, Баб-ибн-эль-Дауд, или Ворота сына Давидова, – на восток, и Баб-эль-Тарби – на запад. Это святое место еще называют Бейт-Алла, «Дом Господень», а также Бейт-Альмоккаддас, или Бейт-Альмакд, «святой Дом».

Манфред поклонился и добавил:

– А Иерусалим по-арабски – Эль-Кудс, что значит «священный», Эль-Шариф – это «благородный», и Эль-Мобарек – «благословенный». Я объясняю юному другу, что арабы тоже чтят Иерусалим.

Муфтий поклонился.

– Вашими словами, господин, говорит сам Всевышний.

На другой день после посещения мечети аль-Аксы к Тангейзеру, у которого сидели Вальтер и Карл, ввалился Константин, заорал весело:

– Лютни в сторону и вообще кончайте пьянствовать!

Карл прогудел встревоженно:

– Что случилось?

– Приказ, – веско сказал Константин. – Правда, не от императора, как вам хочется, гордые вы мои, но слова нашего друга Манфреда – закон. Нам надлежит отправиться в Вифлеем. Потом в Хеврон и ряд других городов, у меня список… А можно и в другую сторону, чтобы в Вифлеем на обратном пути…

Карл сказал обидчиво:

– Да я и не пил… почти. Это все Тангейзер, он же поэт, трезвым и не бывает!

– Я? – изумился Тангейзер. – Напротив, пьяным сочинять невозможно! Потому я почти всегда трезв!

Константин посмотрел на него хмуро.

– Что, сочиняешь всегда?

– Всегда, – подтвердил Тангейзер.

Константин вздохнул.

– Тогда можете меня сопровождать. Нужно присмотреть места, где разместим отряд крестоносцев. Они останутся для поддержания порядка. В помощь городской страже…

Карл сказал невинно:

– И для демонстрации, что Вифлеем, где родился Христос, – наш город. И под нашей властью снова.

Константин поморщился.

– Это и так ясно, можете не разжевывать.

– Это я для Тангейзера, – пояснил Карл. – Поэты, взлетая высоко, в то же время бывают туповаты. Сложное хватают на лету, а простые вещи им приходится вколачивать большой палкой.

Константин кивнул с видом полного удовлетворения.

– А-а-а-а, ну тогда возьмем. Пусть увидит место рождения человека, выдернувшего наши народы из отвратительного язычества и спасшего их от забвения.

– Если верить церкви, – уточнил Карл.

Константин насторожился.

– А что, уже можно не верить?

– Я верю только императору, – гордо заявил Карл.

Вифлеем, город Давида, но про этого царя Тангейзер почти ничего не помнил, зато о Вифлеемской звезде кто не знает в Европе, он начал расспрашивать Карла, тот всмотрелся в него с недоумением.

– А тебе-то зачем?

Тангейзер ответил с достоинством:

– Как зачем? Тысячи паломников туда едут поклониться…

– Ну, – протянул Карл, – те люди ищут святости, а поэты, как я понимаю… наоборот. Ну, по другую сторону святости. И вообще кланяться не очень-то любят, они же поэты, гордые…

– Не люблю, – согласился Тангейзер, – если у человека титул выше моего, это еще не повод, как я считаю!.. Но Иисусу…

Карл посмотрел внимательнее.

– Правда? Но, тут пара часов пешком от Иерусалима. На коне успеешь туда и обратно к ужину.

– Спасибо, Карл, – сказал Тангейзер. – А ты… разве не желаешь посетить эти святые места?

– Я там бывал, – сообщил Карл.

– Но это же место рождения Иисуса, – воскликнул Тангейзер с жаром. – Меня уже сейчас трясет от одного предчувствия этого сладостного момента!

Взгляд Карла стал глубже, Тангейзер видел, как сомнение в нем медленно переходит в чувство удовлетворения.

– Возможно, – проговорил Карл, – ты не совсем еще пропащий… как христианин. Правда, гм, поэт…

– Да что ты все о поэзии, – воскликнул Тангейзер. – Я-то уверен, что я прям сама святость!

– А вот это зря, – сказал Карл веско. – Видел бы ты себя со стороны! Любой.

– А что во мне не так?

– Манеры, – обронил Карл. Он взглянул на небо. – Если выехать через час, то можно успеть вернуться к ужину за столом Его Величества.

Тангейзер вскрикнул:

– Давай выедем сейчас! Зачем откладывать?

Карл прищурился, с веселой насмешкой оглядел его с головы до ног и обратно.

– Что, обед за столом императора важнее, чем лицезреть место рождения Сына Божьего?

Тангейзер в смущении развел руками.

– То место могу посмотреть и в другой раз, а за стол к императору могут и не позвать больше.