Танго на троих (СИ)

— Это, Геныч, наш кладезь полезной информации, так что будь паинькой. — Я подмигнул другу и вышел из машины, чтобы открыть для Снежаны заднюю дверь.

Когда я вернулся за руль, Геныч так и сидел с отвисшей челюстью.

— Геннадий, слюни подбери и не пялься так на девушку, ты её пугаешь.

— Это… от радости в заду дыханье спёрло, — мой друг был в своём репертуаре.

Я развернулся к нашей пассажирке.

— Познакомься, Снежана, это мой друг Геннадий. И не пугайся, он намного добрее, чем выглядит.

— Очень приятно, — прошелестела она.

— Геннадий, позволь тебе представить Снежаночку, это сестрёнка нашего Артура. Представляешь, какую красоту он от нас скрывал? — я многозначительно посмотрел на друга.

— Это возмутительно! — театрально воскликнул Геныч. — Но уж лучше поздно, чем рано.

Но, заметив мой свирепый взгляд, друг расплылся в улыбке и продолжил:

— Очень счастлив Вас видеть, Снежаночка, добро пожаловать к нам на борт.

— А мы на выставку не опоздаем? — осторожно напомнила Снежана.

— На выставку? — оскалился Геныч, а я опомнился, что забыл предупредить его.

Но так даже лучше, ведь мой друг способен украсить своей импровизацией даже самый гениальный и продуманный план. И прямо сейчас самое время для Геныча реализовать свои способности в моей бездарной постановке.

— Да, друг, ты прости, но придётся поехать туда без тебя, но мы обязательно отвезём тебя домой, так что не переживай, — «успокоил» я его, выруливая на проезжую часть.

— Постараюсь, спасибо за заботу, — пробубнил Геныч.

— Ой, Жень, а ты нитки с иглой не забыл? — вспомнила Снежана.

Я подарил девушке благодарный взгляд и, достав из кармана швейные принадлежности, бросил Генычу на колени.

— На вот, зашивай свою дыру и благодари нашу спутницу.

— Мою дыру? — Геныч сузил глаза.

Улыбка моего друга померкла лишь на миг, но трудности никогда его не пугали.

— Огромное Вам спасибо, Снежаночка, Вы так меня выручили, даже и не представляю, чтобы я без Вас делал! — Геныч рассыпался в благодарностях, не забывая бросать на меня испепеляющие взгляды.

— А Вы очень сильно порвали? — участливо спросила его Снежана.

— О-очень сильно, вы бы видели этот разрыв! — сокрушался Геныч, а я с трудом сдерживал рвущийся смех.

— Может, я Вам помогу зашить? — предложила девушка, и я закусил щёку изнутри.

— Спасибо, солнышко, Вы сущий ангел, но я справлюсь. Ведь я же всегда справляюсь сам, да, Евгений?

— Я горжусь вами, Геннадий, — ответил я, борясь с подступающей истерикой.

Боковым зрением я видел, как Геныч препарирует меня ненавидящим взглядом.

— Я, Снежаночка, с этими инструментами справляюсь на раз, — Геныч потряс катушкой перед моим носом, — я ещё и гладью вышиваю, и бисером, и…

И меня прорвало. Я ржал, видел в зеркале растерянные глаза девушки, но ничего не мог с собой поделать и направил свой «Lexus» к обочине.

— Не смешно! — рявкнул Геныч. — Снежаночка, не обращайте на него внимания, пожалуйста, просто ему не нравится, как я вышиваю крестиком.

Успокоившись, я извинился перед девушкой и обратился к другу:

— Гена, только не обижайся, но даже если ты готов справиться, то лучше уж дома. Ты же не можешь зашивать свои штаны при девушке.

— Почему это я не могу? — обрадовался Геныч хоть какой-то информации — теперь он знал, где у него образовалась прореха.

— Может, потому, что ты приличный парень, а дыра у тебя не в самом приличном месте? — пояснил я, вливаясь снова в поток движения.

— У меня все места приличные.

— И всё равно ты не сможешь ехать с нами на выставку.

— Конечно, куда же я с голыми яйцами в приличное общество? — язвительно проворчал Геныч.

— Геннадий, — я укоризненно покачал головой, но Снежана рассмеялась весёлым звонким смехом.

Прямо, бля**, колокольчики зазвенели.

— Не ссорьтесь, мальчики. И Вы, Гена, не расстраивайтесь, ладно? — она говорила нежным тоненьким голоском, а моя совесть заворочалась.

— Только ради Вас, милая Снежаночка, но видит бог, как я ждал эту выставку, — взвыл Геныч.

— Вы очень любите Дали?

— Кого? Дали?! О, да! Это мой любимый творец, — Геныч свирепо раздул ноздри, криво улыбаясь, отчего Дали наверняка бы впал в творческий экстаз.

— Правда? А какие работы ваши любимые? — не унималась наша разговорчивая пассажирка.

Да ладно, неужели Белоснежка решила поговорить об искусстве?

— «Лебеди, отражённые в слонах», — небрежно ответил Геныч, а я уважительно хлопнул его по плечу.

— А Вам, Снежаночка, что больше нравится? — Геныч вошёл во вкус, и пора было его остановить.

— Слушай, ты билеты на выставку нам отдай, а то ведь так и забудем, — снова озадачил я друга.

— Билеты? — сощурился Геныч. — А разве они не у тебя?

— Нет, брат, ты мне их так и не отдал, сказал, что у тебя целее будут.

— Точно не отдавал? — прорычал он, яростно шаря по карманам.

— Однозначно, только не говори, что опять потерял, — продолжал я выбешивать друга.

— А знаешь, Евгений, билеты-то я дома забыл, — торжественно объявил Геныч, — вот прямо там, где выкладывал пиво и креветки.

— В морозилке? — подсказал я с ехидной улыбочкой.