Танго нуэво

Она просто сошла с ума. Она не отдавала тело мужа, она кричала, билась, уверяла, что он просто спит… по счастью, принц Диего пошел в отца, не в мать. Решительный и умный, он приказал забальзамировать тело отца и положить его в стеклянный гроб. А последний установить в покоях у матери – пусть не расстается с мужем.

Это решение всех устроило. В том числе и королеву Хуану.

Увы, никто и ничего с ней сделать просто не мог. Она кричала, рыдала, она умоляла, обещала покончить с собой…

Принц, воспользовавшись смертью отца, додавливал остатки вольницы и вольностей, приводя всех к единому знаменателю. А когда он решил жениться, перевез королеву вместе с гробом в Каса Нуэва. Достаточно далеко от столицы, да…

Безумная мать – плохая рекомендация, знаете ли. Возникают неприятные вопросы, соседние короли не торопятся отдавать за тебя свое дитятко…

Так бы и дожила королева до ста лет, так бы и померла в Каса Нуэва. Но…

Безумная королева-мать – слишком большое искушение для всякой сволочи. Нашелся человек, который уверил ее, что муж просто спит заколдованным сном. И его можно разбудить. Но для этого надо выйти в море на корабле, и там, в определенном месте, на корабле, произнести заклинания…

Что сделала королева?

Что мог сделать капитан корабля?

Хуана Безумная, гроб с телом ее супруга, а заодно корабль, команда корабля и несколько десятков ее слуг сгинули в морской пучине. Так считалось…

Украшения?

Хуана взяла их с собой. Супруг должен был увидеть ее красивой, когда откроет глаза, разве нет? Филиппо действительно был умен и заботился о жене. Несмотря на множество доказанных любовниц. Дарил ей украшения, которым не было равных, прилюдно хвалил и восхищался… так легко поддерживать любовь в человеке. Если ты умный, конечно.

А дураку и черные бриллианты не помогут, хоть ты его всего облепи.

Конкретно эти украшения никто не видел уже пятьсот лет. И вот каким-то образом они оказываются у Веласкесов. Всплыли? Хм… что-то Амадо не слышал о повышенной плывучести рубинов или изумрудов?

Украшения достали?

Но никто не знал, где затонул корабль! Или… или он тогда не затонул?

Но почему побрякушки никто не видел столько лет?

А если вдруг понадобились деньги, почему их не разобрали на части? Вытащили камни, смяли оправу… За камни и золото тоже многое дадут. Почему нет?

– Потому что сейчас это уникальные произведения искусства. Потому что мало кто помнит эти украшения «в лицо». Потому что если они даны были в залог, к примеру…

Амадо и не понял, что рассуждает вслух. Но ему ответили.

– Этот купец не мог дать столько денег. Даже за один бриллиант.

– Купцы редко делятся своими делами с другими.

– С родителями…

Сеньор Пенья пожал плечами.

– Не всегда два поколения могут найти общий язык. Особенно если сын или отец занимаются чем-то противозаконным.

Он знал, о чем говорил. Его собственные дети хоть и общались с отцом, но кое-какое потепление началось, только когда он отошел от дел. Да, вот так…

Амадо только вздохнул.

– Надо бы еще ювелиров посетить.

– Зачем?

– Самый простой вариант – это копия? Эрзац? Фальшивка?

Мужчины переглянулись. Мальдонадо потер лоб, Пенья задумался…

– Я не знаю, кто смог бы сделать нечто подобное, – сознался он.

– Я бы сказал, что Сальвадор Пабло Коронель может, – прикинул Мальдонадо. – Он хотя и увлекается… всяким, что в руки брать противно, но может.

– Вам – и противно? – не выдержал Амадо.

Мальдонадо одарил его язвительным взглядом.

– Только из уважения к твоему отцу, поли… – два шага в сторону, щелчок выдвинутого ящика – и в сторону Амадо летит крохотная серебряная статуэтка. Совсем небольшая, не выше мизинца.

Амадо поймал ее машинально. Вгляделся – и чуть не отшвырнул от себя.

– Фу!

Статуэтка изображала странную смесь человека и крысы.

Женщина, да… тело – женщины. Но вместо рук – крысиные лапы. Длинный мышиный хвост обвивается вокруг ног, странных, непропорциональных, с неестественно вывернутыми суставами, на лице смесь человеческих и звериных черт.

Человеческий овал лица и крысиный нос, в человеческом рту, раззявленном, словно для крика, крысиные зубы, высокий лоб, короткая шерсть на голове, именно шерсть, это понятно, крысиные уши среди шерсти – и самое страшное. Человеческие глаза во всем этом ужасе. Словно жуткий волшебник слил женщину с крысой. А она очнулась и осознала…

Но ведь крыс там не было?

Или…

Амадо вспомнил свои приключения – и его затрясло. Покатилась, звякнула по полу статуэтка… Эрнесто потом все рассказал сыну. И трупы показал. Но от кошмаров Амадо еще долго мучился.

Понимал, что это была реальность, не плод его воображения, что он нормальный, но…

Разве от этого легче?

Вот лично ему легче не было. Ни на минуту.

– Творец!

– Смотрю, вам это тоже не нравится? – подобрал статуэтку Мальдонадо.

– Омерзительно, – честно высказался Амадо.

В руку ему ткнулся бокал с вином, мужчина выцедил его до капли и выдохнул.

– Ф-фууууу… спасибо. Действительно, пакость. Надо зайти к нему.

– Я не пойду, – честно предупредил Пенья. – Меня он ненавидит.