Танго sforzando

Старушка посмотрела на него, как на умалишенного:

— Евро, — бросила пренебрежительно.

Следователь прищурился, переводя на нынешний курс — это ж около четырех миллионов получается.

Присвистнул, чем вызвал ещё больше недовольства со стороны старушки, пришлось извиняться:

— Я просто таких безделушек ещё ни разу и не видел. Это у нас особо крупный размер получается, другая квалификация преступного деяния, — вздохнул. — Только что же вы, Ираида Семёновна, так беспечно такую ценную вещь дома хранили?

— Так в сейфе же! — воскликнула дама, пытаясь сесть. Медик бросился к ней, удерживая на подушках, Ираида отмахнулась: — Ах, оставьте меня, я здорова, здоровее вас всех!

Спустила ноги с дивана, сунула в модные домашние туфли на низком каблуке, поправила прическу.

— Как часто вы заглядывали в сейф? — Чернов всё ещё искал что-то важное.

— В прошлом месяце. 16 марта в 6 утра ровно.

Следователь ухмыльнулся тайком:

— Так точно помните? Это связано с какими-то событиями?

— 16 марта — день рождения моего покойного Михаэля. Я всегда поминаю его тем, что ему было дорого. Вот достаю из сейфа это самое кольцо, — она сделала неловкую паузу, которая не ускользнула от опытного уха следователя, — надеваю на палец, показываю солнышку, говорю спасибо, убираю назад. Всё.

— А сегодня вы почему решили посмотреть? Солнышко-то уже село, когда вы обнаружили пропажу.

Ираида нахмурилась:

— Предчувствие. Нахлынуло, охолонуло будто водой ключевой, — она понизила голос: — Мне всё кажется, что за мной кто-то наблюдает последнее время.

Чернов почувствовал неладное:

— Это как долго?

— Не более недели. Мне всё время кажется, что я обернусь и поймаю чей-то пристальный взгляд, — сержант за спиной шмыгнул носом.

— Раньше этого не было?

— Нет, конечно, я не параноичка!

— Кроме этого кольца другие ценные украшения у вас имелись? — Чернов чувствовал, что попал в самую точку: глаза старухи стали темны как крыло суккуба, взгляд острее испанского стилета.

Ираида повела покатым плечом:

— Больше ничего не пропало, — отозвалась уклончиво.

Чернов улыбнулся:

— То есть украшение «Лилия» у вас не единственное? Но похищено только оно? Верно ли я вас понрмаю, что в доме в настоящий момент хранятся и иные ценности?

Пожилая дама посмотрела на него с вызовом, процедила сквозь зубы:

— Ищите похищенное. А все остальное дела не касаются.

Следователь услышал ровно столько, сколько хотел.

— Кто знал о том, что вы храните дома украшения? — его голос стал официален.

Старушка призадумалась, расправила бежевую юбку на коленях.

— Да никто. Дочь. Но она во Франции. Племянница в Америке, учится.

— А здесь, в России? Вот соседи ваши, например. На сколько вы с ними откровенны?

Старушка поджала губы:

— Егор и Стеша — кристальные люди! Не смейте даже подозревать их! — она привстала, сварливо прищурилась: — Я поняла, куда вы клоните. Вместо того, чтобы искать настоящего преступника, вы сейчас повесите кражу на приличных людей!

Чернов протестующе сложил руки:

— Ни в коем случае, но как я вам могу помочь, если вы мне ничего не рассказываете?

— Достаточно того, что похищена ценная вещь. Если она найдется, я передам ее в Государственный Эрмитаж. По завещанию. Так что найти ее — в ваших интересах. Наверняка вам выпишут государственную премию.

* * *

Горан пристально наблюдал за происходящем в доме хозяйки.

То, что она обнаружила пропажу, должно было рано или поздно произойти.

Сейчас, когда почти всё готово — лучше, чем после.

Но и его работа существенно осложнялась с этой секунды.

Лопата чертыхался рядом, дёргался и паниковал. Горан прикрикнул на него и потянулся за мобильным.

— Сообщите о готовности, — требовательно бросил в трубку. — Нет, две недели — это много. Даю вам пять дней. Во вторник она должна быть у меня.

И нажал красную кнопку отбоя.

Время пошло.

Единственная тёмная лошадка — брюнетка из квартиры напротив. Ею надо заняться вплотную.

Острые глаза охотника вперились в квартиру напротив. В ней оперативники осматривали, замеряли, устанавливали, протоколировали то, что значения для него, Горана, уже не имело. Он ждал, когда старуха останется одна, уверенная, что за ней никто не наблюдает. Она полезет проверять сохранность своего главного сокровища и откроет ему, охотнику, его местоположение в этой чёртовой заставленной антиквариатом квартире.

* * *

Ираида Семеновна засыпала тяжело и тревожно.

Ей снился укоризненный взгляд Михаэля, которому она обещала сохранить наследство знаменитых родственников. Она не продала её тогда, в две тысячи тринадцатом, когда после выставки, на которую опрометчиво согласилась, около ее дома стали появляться благородного вида джентльмены с совершенно неприемлемыми предложениями. Дочь уговаривала: им, молодым, хочется всего и сразу. И здесь. Они не понимали, что такие реликвии не имеют цены, как сама память.

Михаэль понимал это.