Танго sforzando

Старушка молчала, выразительно изогнула бровь в ожидании продолжения. Стеша потянулась в карман за телефоном, открыла вчерашнюю переписку. Руки невольно задрожали — вдруг ей все приснилось. И сейчас, прослушав его сообщение, разочаруется?

Активировала экран, передала Ираиде.

Та, с сомнением взглянув на девушку, приладила очки-половинки на нос, посмотрела в сообщения.

— И как тут эти значки активировать? — пробормотала, беспомощно протянув девушке телефон и кивая на голосовые сообщения. Стеша показала.

И в следующее мгновение в кухне прошелестел голос Егора, в который хотелось укутаться.

Стеша закусила губу, чувствуя, как краснеет.

«Прямо в глаза не смогу сказать. Не знаю. Оправдываю себя тем, что ты должна подумать. И у меня не хватит нервов ждать этого решения…», «Короче. Выходи за меня замуж!», «Стеша, я тебя люблю. Выходи за меня».

Ираида поджала губы, положила аппарат на угол стола:

— В наше время так в любви не признавались, — отметила недовольно. — Разочаровал меня старший лейтенант Данилов, разочаровал.

Стеша смущенно улыбнулась:

— А меня нет почему-то. Мне так тепло стало, — девушка снова закусила губу, спрятала глаза.

Горячая морщинистая рука, легла поверх ее ладони:

— Вижу, гложет тебя что-то. Поедом ест. Скажешь? Легче станет. Да, может, я по-старушечьи чего и присоветую…

— Вы не старуха, — Стеша смахнула кулаком некстати навернувшуюся слезу. Вспомнила слова Марго. — Маргарита, супруга Мити сказала вчера гадости о Егоре. Будто ему не жена нужна, а оруженосец, и вообще, сам он — рыцарь в белых одеждах.

Стеша понимала, что не это главное. А главное — золотистые буквы, складывающиеся в «Северный флот».

Ираида откинулась на спинку кресла, прикрыла глаза.

— Знаешь, что отличает Егора от Марго? — спросила, наконец. И, не дожидаясь ответа, пояснила: — Он бы никогда так не сказал ни о Марго, ни о ком другом. В наши времена это называлось благородством. А она, видишь, как перевернула.

Стеша шмыгнула носом:

— Просто сложно с таким человеком, с таким идеальным. Чувствуешь себя недоразумением, — она жалобно посмотрела на соседку. Та добродушно засмеялась:

— Глупая ты. Это же и называется любовь, когда ты его оруженосец, а он — твой. Ты бы видела, какими глазами он на тебя смотрит, — пожилая дама мечтательно причмокнула, — он же боготворит тебя.

В дверь позвонили.

Стеша подхватилась, торопливо побежала в коридор:

— Кто? — спросила по строгому увещеванию Ираиды.

— Следователь Чернов Алексей Иванович, — послышалось с лестничной клетки официально-неприветливое.

* * *

— Добрый день, — следователь сумрачно взглянул на Стешу, сбросил туфли и направился в кухню, откуда Ираида Семеновна уже беспокойно взывала:

— Стеша, кто там?

Полицейский, натянув дежурную улыбку, шагнул к ней:

— А это я, уважаемая Ираида Семеновна, — он припал к руке пожилой дамы. — Всего лишь следователь Чернов Алексей Иванович.

Ираида с сомнением уставилась на него:

— Неужели преступника поймали?!

Чернов хмыкнул, не дождавшись приглашения сесть, устроился на стуле напротив хозяйки. Принюхался, покосившись на прикрытую полотенцем кастрюлю и выпечку.

— Вы, я вижу, себе компаньонку нашли, — он двусмысленно кивнул на Стешу. — Уютно у вас.

Ираида поправила на переносице очки-половинки:

— Это очень любезно с ее стороны оказать мне помощь по хозяйству. Чаю хотите? У нас сегодня маленькая пирушка намечается.

Чернов от чая не отказался, улыбался широко, а в глазах таился холод, темный, тягучий и прилипчивый, как смола.

— А ваши родственники в курсе проявления такой заботы со стороны, — он прищурился, подглядывая за суетой Стеши около чайника и будто подбирая нужное слово, — постороннего человека?

Стеша тихо засмеялась:

— Алексей Иванович, на чёрных риелторов намекаете? — она поймала на себе его недоверчивый и колкий взгляд. — Мне просто жить негде. Ни на собственность, ни на другое имущество Ираиды Семеновны я не претендую. На ренту ее не подбиваю, никакие дары не принимаю и не собираюсь принимать, родственникам не о чем переживать.

Мужчина кивнул. Он наблюдал за руками девушки, споро расправившимися с упаковкой заварки. По кухне медленно расползался аромат свежезаваренного напитка, горячего, терпкого, смешиваясь с ванильно-коричным.

— А вот, кстати, на счет вашего другого имущества я к вам и заглянул, — следователь спохватился, умело повернул разговор в нужном ему направлении. Распахнул потрепанный ежедневник, достал зажатую между страницами распечатку. — Вот декларация 2014-го года, март месяц, седьмое число. Заполнена собственноручно гражданкой Эрхард Ираидой Семеновной. Это ваша подпись?

Он подсунул ближе сложенный вчетверо листок. Ираида пригляделась, кивнула недоуменно. Чернов едва заметно ухмыльнулся:

— Угу. Значит, подпись ваша, документ заполнен, информацию, в него внесенную, никак не оспариваете?

Ираида раздраженно пожала плечами:

— Хоть убей, не понимаю, что вы этим хотите сказать… Подпись моя, декларация моя, заполняла при въезде на территорию России, все верно… Что еще вы от меня хотите услышать.