Танго в шкафу (СИ)

Это противно, и маской ярость проступает на лице. Мне нужен лишь повод, и когда эта тварь говорит что-то о моей худобе, я помню, как звонко прозвучала пощечина, в опустевшем к этому времени кабаке.

Блейз извиняется и, озираясь по сторонам, тянет меня за рукав.

— Какого черта, Малфой?! — шипит он.

Последнее, что вижу — двух громил, двинувшихся к нам. Забини вполголоса что-то говорит одному из них. Тот согласно кивает, а я вижу какой-то сверток, мелькнувший между их рук.

В себя я пришел лишь в карете. На лице приятеля читалась ярость. Он беспрестанно курил и едва слышно матерился.

— Блейз, извини, — сказал я.

— Ты всегда был идиотом, Малфой, — выругался Забини, — что за привычка привлекать к своей павлиньей заднице внимание? Пойми ты, старые времена ушли и уже не вернутся. Хорошо сейчас будут жить только те, кто научился прятаться и делать свои дела тихо.

Мы ехали молча какое-то время, пока он не спросил:

— Куда тебя забросить?

Я попытался навскидку назвать первый попавшийся адрес, ведь признаться в том, что я живу «нигде», мне не позволила бы гордость. Но затянувшаяся по вине моего незнания географии Лондона пауза сказала это за меня.

— Можешь пожить у меня какое-то время. Ненадолго, а так… пока Пэнси в отъезде.

Я нашел в себе силы кивнуть… на слова меня не осталось: «Значит… Пэнси трахается с Забини»?

Квартира, которую занимал он, оказалась более, чем просторной. Пройдясь босиком по ковру с высоким ворсом, я невольно отметил, что ощущения теряются довольно быстро, и я уже не помню, как пахнет достаток. Но в этих комнатах я снова ощутил знакомый аромат.

Тем временем Блейз распахнул окно и снова закурил — но на этот раз не длинную тонкую сигару, а что-то короткое, белое. В воздухе запахло жженой травой и немного летом, чуть-чуть парфюмом Блейза и его потом.

Еще со школы от него часто разило потом…

Увидев вопрос в моем взгляде, приятель рассмеялся и протянул мне короткую самокрутку:

— Попробуй… отличная штука, Малфой. Тебе точно понравится.

…

Первый вдох, и я погружаюсь в белый туман. На вид ничего необычного, но я не могу двигаться, находясь в нем. И это, черт возьми, здорово, я давно не отдыхал. Я не мог вдохнуть с тех пор, как остался один.

Еще гуще ледяная изморось внутри — где-то крыльями бабочки моей щеки касаются ресницы девушки: «Я все еще люблю тебя», — шепчет она, а мне не хватает нот, чтобы узнать ее голос. Протягиваю руки, но она ускользает, и я бегу, а ноги увязают в густом киселе тумана. Спотыкаюсь и падаю.

Каменный берег и дышит холодное море. Я руками рву каменный ковер побережья — булыжники черные, с ярко-желтыми вкраплениями, словно кто-то обрызгал их солнечной краской.

Пока я любуюсь замысловатыми узорами, туман рассеивается — вижу солнце. Впервые за много месяцев, а может быть и лет, надо мной небо раскрыло синюю пасть и обнажает в улыбке редкие белые зубы облаков.

Снова вижу ее. Тонкая девичья фигурка совсем далеко. Но будто на старой фотопленке силуэт засвечен золотистыми лучами, и я не могу узнать ее. Да и знаю ли? Кричу что-то ей вслед, но она не оборачивается, а лишь ускоряет шаг. А когда я поднимаюсь на ноги и бегу, в попытке догнать, нас снова разделяет стена тумана.

…

В себя прихожу ближе к полудню. Во рту и голове гадко.

Спина покрыта испариной ото сна на не застеленном кожаном диване.

Стеклянный столик перед моим импровизированным ложем хранит остатки вчерашней вечеринки. Видимо мы с Блейзом раздавили еще одну бутылку Chivas Regal — передо мной два залапанных бокала, картонка из-под пиццы и разломленная плитка шоколада.

Пергамент.

«Драко, привет. Меня сегодня не будет, да и завтра, возможно, тоже. Так что оставайся за хозяина и чувствуй себя как дома. Я предупредил хозяйку, что ты поживешь у меня, чтобы она не пугалась. И, да, Малфой, чтобы от тебя не шарахались люди, возьми денег из ящика моего письменного стола и купи себе что-нибудь переодеться. На тебя смотреть противно.

Блейз».

И день обещает стать отличным, когда я медленно избавляюсь от похмелья, лежа в огромной чистой ванной, затем пью зерновой кофе в ресторанчике, примыкающем к дому. Уже к вечеру на мне красуется новый костюм цвета грозовой тучи и ботики из светлой кожи. Внешне я напоминаю себя прежнего.

Этой же мысли придерживается и Блейз, когда появляется на следующий день. Он выглядит усталым, и от него снова несет немытым телом. Развалившись в кресле, он смотрит на меня, а потом знаком приглашает присесть.

— Смотри, что нужно делать, когда ты сильно устал, Драко.

Я наблюдаю за манипуляциями его ловких длинных пальцев с осторожностью. Сначала на темной поверхности стола появляется горка белого порошка, мелкого, точно сахарная пудра. Приятель аккуратно делит ее на несколько ровных коротких линий. Взгляд его становится жестким и нетерпеливым. Когда все готово, Блейз достает из нагрудного кармана короткую золотую трубочку, инкрустированную мелкими зелеными камнями.

Наклонившись к столу, он вдыхает порошок через трубочку. Дрожь волной пробегает по телу мужчины, и он откидывается на спинку дивана: «Твоя очередь, Малфой».